«1917» Сэма Мендеса: аффективное кино о самой загадочной войне

Первая мировая война, Западный фронт. В Северной Франции с немцами держит бой английская армия. Руководящий вторым батальоном Девонширского полка Маккензи решил, что враг отступает, и намеревается на рассвете отправить весь батальон в 1600 душ в погоню за немцами. Полковник уверен, что застанет их врасплох и может изменить ход истории, нарушив их линию фронта. Он ошибается. Он из мужчин, которым пыл боя затмевает логику военного положения. И его надо остановить. Однако телеграфные провода перерезаны, и рисковое задание передать сигнал об отмене атаки поручают двум обычным солдатам. Один из них — брат лейтенанта из того полка, другой — его закадычный товарищ. Дальнейшие события будут разворачиваться стремительно. Проходит десять минут — и солдаты, шокированные приказом, уже на поле сражений, еще пять минут — и по ним стреляют на поражение.

В рекламной кампании фильма особое внимание уделено тому, что снят он то ли в один, то ли в два дубля. Это, конечно, не правда: склейки маскируют многочисленными затемнениями экрана, и их замазывают компьютерной графикой. Но сложно поспорить с тем, что «1917» смотришь, словно действие проносится у тебя прямо перед глазами. Герои появляются с той же легкостью, с какой исчезают или отправляются на тот свет. Патетический саундтрек Томаса Ньюмана беспардонно бьет в слезные каналы, подчеркивая каждый неожиданный поворот событий (а бывают ли на войне другие повороты?). Камера выдающегося оскароносного оператора Роджера Дикинса то и дело сменяет ракурс — это то божий, то субъективный взгляд. На экране не прекращается хаос, который без применения сложноустроенных технологий как будто передает в зал «запах засохших экскрементов и копоти», о котором, определяя войну, писал Оруэлл. Можно сказать, что все аудиовизуальные средства отражают агонию военного положения. Зритель, по замыслу Сэма Мендеса, должен не понять, а прочувствовать бессмысленность и глубокую архаичность этого действа.

Крайне удачный ход Мендеса — взять на главные роли двоих еще почти не известных британских актеров Джорджа Маккэя и Дина-Чарльза Чепмена, и лишь в качестве эпизодников поставить звезд — Бенедикта Камбербэтча, Колина Ферта, Эндрю Скотта и Марка Стронга. Выходит, что харизма не отвлекает от основного действия. Глыбы актерского мастерства играют людей высокого военного ранга, и солдаты встречают их на сложном пути как Божье благословение. Радость встречи передается и зрителям, которые с облегчением узнают известные лица в драматургических замедлениях.

Здесь все рассчитано! И в таком кино на режиссерском кресле сложно представить кандидатуру лучше, чем Мендес. Сценарий писал он сам, опираясь на истории о Первой мировой войне, которые в детстве ему рассказывал дед (писатель, служивший в британской армии на бельгийском фронте), и переживая их сызнова. «1917» мог снять только такой студийный профессионал, сделавший двух самых успешных «Джеймсов Бондов» и сверхкультовую «Красоту по-американски». Человек, который способен удержать на плаву производство любых масштабов, и прекрасно знает, что и в какой последовательности надо показать, чтобы собрать из переживаний самую правильную мозаику. Чему бы ни были посвящены фильмы Мендеса, они срывали куш — окупались в прокате и были награждены статуэтками. Почти что никто сегодня не умеет выжимать из людей чувства с таким успехом, как он.

«1917» — кино о долге, товариществе, вере в чудо и любви к родине. О том, как человек сталкивается с метафизическим ужасом театра военных действий. Со смертью один на один. Оттого, возможно, и выбрана Первая мировая война, ведь наши представления о ней — в отличие от Второй мировой — не искажены политикой. Это, наверное, самая загадочная война в истории человечества — бессмысленная и начатая без очевидных на то причин. Даже со стороны Англии в ней не было какой-то идейной неразберихи: люди воевали не во имя абстрактных идей, а против конкретных врагов из крови и плоти, ведомые одним глубоко имперским сознанием и патриотизмом. И это отличный фон для антимилитаристского фильма, позволяющий даже цветущей вишне в кадре не отдавать звонкой пошлостью. Ему легко отпускаешь другие огрехи — пафосные изречения и размалеванные метафоры, которые не всегда удачно разбавляют армейскими анекдотами.

«1917» — безусловно, антивоенный фильм. По умению призывать мир к миру более полувека лидирует Голливуд (пусть герои у Мендеса и англичане, создавшие его студии — американские). Но в Голливуде никогда не было и, наверное, не могло быть фильмов из разряда «Проверки на дорогах» Алексея Германа или «Восхождения» Ларисы Шепитько — аффективного кинематографа, передающего столкновение с войной отдельно взятых личностей. Главные американские фильмы о войне касались кампании во Вьетнаме, где страна выступила агрессором, и сняты были как декларация вины (или защитная речь). Кино о Второй мировой в основном поднимало боевой дух (можно вспомнить классику вроде «Троп славы» и «Большого побега» о тяжелом бремени героических американцев). Первый экшен «Спасти Рядового Райана» клонило в мелодраму, а главный, пожалуй, фильм о солдатских слезах «Тонкая красная линия» был полон неспешного философского бубнежа. Словом, в истории Голливуда не было общественно-значимого фильма о том, как люди самозабвенно идут в бой, преодолевая огонь и воду, а порой теряя в пути конечности. Чтобы о мужчине на фронте и ни о чем другом.

Теперь такой фильм есть — он прост и грандиозен одновременно.

«1917»
В прокате c 30 января