Аукцион, аукцион: как продают российское искусство

Первый русский аукцион

«Это стоит тебе 25 лет жизни, но ты видишь результат» – говорит Владимир Овчаренко, создатель культовой галереи «Риджина». Его аукцион Vladey появилися три года назад после благотворительных торгов Help Крымск в Red October Gallery (один из проектов Владимира Овчаренко — прим. ред). Идея помочь детям, пострадавшим от наводнения, переросла в первый русский аукцион, занимающий сейчас большую долю всего рынка.

Сегодня Vladey – главный аукцион современного искусства, созданный в России. До него на радость московским коллекционерам были осенние и весенние в представительствах мировых домов – Phillips, Sothbey's и Christie's. По принципу работы Vladey восходит к их классическому образцу: здесь есть живая борьба за лоты и предаукционный показ для всех желающих. В плане реализации русский аналог тоже не отстает – под стук молотка уходят 70-75% работ, что по мировым меркам считается весьма успешным аукционом. «Даже для нас, если остаются непроданные лоты – будет разбор полетов: что мы сделали не так» – поясняет Владимир Овчаренко.  Продают не только любимых всеми концептуалистов Кабакова и Пивоварова, но и более актуальных Файбисовича и Пепперштейна, а также совсем молодых – среди них вы наверняка слышали о граффитчике Кирилле Кто. Типичная надпись работы Кирилла – «Нигде не тусуюсь, ничем не интересуюсь». Так и называлась его недавняя выставка «Художник недели» во Vladey.

Искусство – в массы

Молодых художников во Vladey любят выставлять и на отдельных торгах «Все по 100». Они так же проходят два раза в год, через несколько недель после основных. «Доверие покупателей к работам на «Все по 100» иногда даже выше, чем на вечерних торгах», – говорит Владимир Овчаренко. «Все по 100» придумали для тех, кто только начинает или хочет начать коллекционировать для себя. Ухватить совриск подешевле здесь можно, но не всегда. Иногда лоты на «Все по 100» уходят за внушительные суммы – как, к примеру, работа Олега Целкова, проданная в итоге за 49 тыс. евро. На вопрос про молодежь среди художников и покупателей Овчаренко отвечает: «В мире по статистике 70% покупателей на аукционах – мужчины старше 45 лет. И Vladey не исключение».

Миссия Vladey не только в чистом заработке, но и в пропаганде искусства в России. Овчаренко настроен более, чем позитивно – с равной заботой рассуждает и о художниках, и о коллекционерах. «Если мы приглашаем авторов и рекомендуем их к приобретению, значит, мы их уважаем и хорошо о них думаем как о художниках».  Даже на кризис — любимый аргумент деятелей культуры самого разного калибра — Овчаренко не жалуется, а говорит: были и времена труднее. 

Об истоках

За плечами Овчаренко – его собственная галерея «Риджина», одна из наиболее значимых в Москве начиная с 90-х годов. Там в свое время выставлялись все иконы сегодняшних торгов: Тимур Новиков, Георгий Гурьянов, Виноградов и Дубоссарский и еще десятки громких имен. И если сейчас Третьяковка на Крымском валу - мекка для любителей авангарда, то в эпоху перестройки на музейном уровне им, по словам Овчаренко, почти не занимались. Галереи выступали в этой области почти с визионерской смелостью. «Художник – творец, и надо отделять это от голимого бизнеса. Бизнес ведет к тому, что есть повторяемость, а кто будет рушить барьеры? Мы же не занимаемся продажей декора для дома». Собственная коллекция Овчаренко в этом году выставлялась в ММОМА на Гоголевском бульваре. Название «Борщ и шампанское» – как дань и русскому характеру, и эстетскому духу. Помимо всех перечисленных русских художников, в коллекции Овчаренко немало и западных: к примеру, знаменитая гигантскими неоновыми надписями Трейси Эмин и мастер жутковатого вида скульптуры (а так же любитель спортивных костюмов с лампасами), немец Джонатан Мезе. И если работы последних нередко встречаются и в зарубежных коллекциях, то собирать русское искусство – удел патриотов от коллекционирования.

Русские для русских

Почему современное русское искусство любят в большей степени русские покупатели?

«Его, можно сказать, никто не любит. Западные покупатели проецируют на него свое отношение к России, резко изменившееся в худшую сторону за последние годы, и совсем перестали его покупать, а внутренний рынок провис из-за тяжелой и все ухудшающейся финансовой ситуации. В условиях кризиса всегда первым делом перестают покупать современное искусство, а тут еще отсутствие каких-либо позитивных перспектив. Особенно тяжела такая ситуация для авторов с высокими ценами. Это как на российском рынке недвижимости: рынок на «экономичное» жилье худо-бедно функционирует, хоть цены и упали, а на элитную недвижимость спрос близок к нулю», — отвечает художник Семен Файбисович. Поспорить с его мнением сложно – западные торги русского искусства проходят все менее оживленно. Продается на них не совриск, а мастера Серебряного века – Бенуа, Архипов и Серебрякова, любимый всеми Шишкин, а так же иконы и «Фаберже».

Онлайн

Мир выходит в онлайн, и аукционы – не исключение. Заочный бид (ставку) можно сделать, не вставая с дивана, на eBay — там тоже продают искусство, в то время как на большинство классических аукционов подразумевают трансляцию в реальном времени. По схожему с eBay принципу работает ART4 — ранее музей, а теперь интернет-аукцион коллекционера Игоря Маркина. «Из залов ушел драйв, ушла жизнь, во многом — из-за распространения Интернета», – комментирует он, рассказывая об идее ART4. Посмотреть вещи можно вживую в пространстве ART4 в Хнлыновском тупике, но биться за лоты – только онлайн. Электронные ценники меняются на глазах при повышении ставок, а таймеры над ними показывают количество дней до окончания торгов. У аукциона подобного типа нет ни конкурентов, ни аналогов. Здесь нет драйва скорости и необходимости присутствия, у вас есть возможность спокойно подумать и оттянуть повышение ставки к моменту окончания торгов. Сам Маркин говорит, что он рассчитывал создать конкурентную среду за полгода, но готов потратить на это еще год. В цифрах продажи ART4 на данный момент — 10-15%, что для аукциона не самый высокий показатель. «Человек хочет покупать когда у него есть деньги и настроение, но не факт, что они есть у него к весенним или осенним торгам. Наша технология должна постепенно вытеснять классические аукционы, как коллекционер я сам это понимаю».

Онлайн-аукционы в России – не ноу-хау Игоря: есть и другие, но они значительно уступают по качеству вещей. «Рынком владеет тот, кто владеет вещами». Сам Маркин владеет в большей степени шестядесятниками-восьмидесятниками: со страстью собирает Вейсберга и Васильева, при возможности – покупает и продает, а из молодых ценит участницу Венецианской биеннале Аню Желудь. От идеи музея он не отказывается; разница лишь в том, что его ART4 теперь включает и аукцион.

Успех на рынке: художник Семен Файбисович о том, что действительно важно (и как тратить деньги на искусство)

— В кого лучше инвестировать — в концептуалистов, шестидесятников-восьмидесятников или в совсем молодых художников?

Если рассматривать приобретение произведений искусства как чистую инвестицию, самое надежное – покупать мертвых художников с устоявшимися и растущими – при нормальной экономической ситуации – ценами. Или молодых художников. У последних низкие цены, которые со временем могут сильно вырасти. Либо вы угадаете и окажетесь в крупном выигрыше, либо ваш проигрыш будет минимальным. Здесь возникает тема риска – тепени риска, и многое решает то, покупает коллекционер «ушами» или «глазами». То есть ориентируется он на советы «спецов» или в первую очередь на собственную интуицию. Не знаю, какая из этих категорий чаще угадывает, но те, кто покупает то, что им самим нравится, в любом случае не будут чувствовать себя проигравшими. Хотя мнением экспертов пренебрегать тоже не стоит.

— Влияет ли участие художника в «Венецианской биеннале» или, например, в «Документе» на его коммерческий успех на аукционах?

Никогда не участвовал в этих мероприятиях, так что мои аукционные цены с этим точно никак не связаны. Тут две разные истории. В первом случае «успешность», рейтинг художника определяется референтными группами ­— кураторами и критиками: они решают кто чего стоит, кого брать, а кого нет. Во втором случае стоимость художника определяется деньгами, которые коллекционеры готовы платить за его работы в условиях открытой свободной конкуренции. В каких-то случаях эти разного происхождения стоимости совпадают, но далеко не всегда.

— Успех мастера на торгах – это влияние вкусов времени или явление в большей степени непреходящее? От чего оно зависит?

«Успех мастера на торгах» непреходящим явлением не может быть по определению – это всегда конкретное событие. Если успех повторяется раз за разом, это уже тенденция – подтверждение «объективности» уровня сложившихся (растущих) цен. Вообще на аукционы выводят либо молодых художников — чтобы представить, рекомендовать их коллекционерам, — либо состоявшихся авторов, которые кажутся сильно недооцененными (как около десяти лет назад произошло со мной), либо, чтобы заработать много денег на «звездах», цены на которых стабильно растут. Не случайно в текущей российской ситуации VLADEY — единственный известный мне российский аукцион современного  искусства – все больше ориентируется на молодых художников, поскольку, как выше сказано, шансов продать в сегодняшней ситуации за адекватные деньги художников с высокими рыночными ценами совсем немного.  В этой связи мне непонятна стратегия новых аукционов, создатели которых пытаются распродать хиты своих замечательных коллекций. Даже если они хорошо заработают на продаже, к примеру, моих картин, большую часть которых купили в свое время за копейки по нынешним понятиям, объективно они — демпингуя — наносят вред и художнику (любому), и рынку современного русского искусства.

Работы, использованные в статье (за исключением «Восхода» Тимура Новикова и «Моцарта» Эрика Булатова, принадлежащих музею ART4), являются лотами предстоящего аукциона VLADEY, который пройдет 25 октября.