Специалист по этикету Татьяна Полякова — о пасхальном убранстве стола и возможности перебрать фамильные буфеты

Рожденная и выросшая в нескольких культурах, путешествующая по командировочным и частным тропам, я очень ценю дом. И уют. И личность, этот уют создающую. При знакомстве с человеком мой треугольник прост, как музыкальный инструмент: во-первых, взгляд — представление, во-вторых, имя и фамилия — приветствие; далее следуют рукопожатие, поклон, сухой поцелуй. Есть такой треугольник и при входе в новый дом: после приветствия я смотрю на книги, картины, стол и вид из окна. Пауза… Некоторое смущение. Как только взгляд ловит фарфор, цветное стекло, хрусталь и серебро, пауза уходит, и стеклянно-фарфорово-серебряные персонажи начинают разговаривать.

Как приятно увидеть центр стола, убранный раскидистой пасхальной композицией, украшенной нежными плетями березы из сада. Сережки свешиваются через знаковые кольца канделябра Vertigo Andree Putman. Или посеребренный, убедительно мерцающий и наполненный льдом кулер для шампанского, удерживающий тюльпаны и бутылку магнума. Шампанское всегда мирно уживается рядом с цветами. Лайфхак известен: чем дольше тает лед, тем дольше останутся нераскрытыми бутоны.

Убранство стола не подвержено кризису, рецессии или локдауну, а предметы из коллекции бабушки, любимый сервиз отца и прочие фамильные ценности продолжают жизнь вне зависимости от обстоятельств. Все из детства — и радостные события, и дни рождения, и праздники, и проблемы, и траты — всегда переживались за столом. За нарядно накрытым, в меру геридонным, жиарандольным и пладеменажно-конфектурным. Его украшал фарфор, звенел хрусталь, серебро отражало… И вот пришло время накрыть его на Пасху — праздник светлый с оттенками золота, со всем вкусным и домашним.

Одна из главных пасхальных традиций — Христосование и битье крашеных яиц — обряд связующий и семью, и нацию. Кстати, Пасха — не только про пасхальные яйца Фаберже. Николай II, к примеру, заказывал несколько именных посвящений у других придворных ювелиров и раздавал их воинам на Пасху в Петербурге, Ливадии и в Царском Селе. Яйца производил Императорский фарфоровый завод, а специальный заказ на их роспись получал московский архитектор Александр Каминский. Царской семье преподносили в подарок десятки таких посвящений. Хрустальные, фарфоровые и покрытые эмалью яйца выпускают и сегодня — это идеальная идея для подарка к весеннему празднику. К цветной эмали яиц можно выбрать традиционный подстаканник, ситечко на подставке и ложечку с гравировкой на память.

Мне повезло быть знакомой со многими декораторами и даже с одним из шестнадцати дворецких Валентина Гаравани и Джанкарло Джаметти. Речь с ним заходила о серебре великих итальянцев, которого в кладовых оказывалось предостаточно и для разных причин, и для разных гостей, и для поместий. Этот реквизит многофункционален — игра и импровизация с ним правят уютом, который создает ощущение от дома. Главное — найти время, чтобы к нему обратиться, а сейчас его достаточно, чтобы медленно разбирать буфеты, вспоминая и думая о несделанном и несказанном. Так я поймала себя на том, что чашки, бокалы и тарелки, которые я берегла десятки лет, уже тридцать дней у меня в ходу. Моя библиотека приятно замерла в ожидании. Дом в изоляции ожил, потому что с ним есть что и кого вспоминать.

Повара научили нас неожиданно сочетать продукты — пришло время, накрывая на стол, совместить фамильное с современным. Перечницы в форме артишоков, посеребренные цветы или ветви олив, блюда странных форм, подставки-лебеди, одинокие хрустальные бокалы и серебряные рюмки — такие артефакты и случайные трофеи есть у всех нас. Так ставьте же все серебро в центр праздничного стола! Ненужные канделябры? Пусть удерживают пасхальных цыплят. Забытый белый растрескавшийся сервиз? Оживить его можно знаменитой техникой Kintsugi, к тому же французы не стали по японской традиции склеивать разбитое, а расписали золотыми швами свой знаменитый фарфор. Почему бы не дополнить белый золотыми тарелками, которые играют с хрусталем почти живыми лучами солнца? Ручная роспись золотом по фарфору? Или почти хрустящая золотая фольга? Или многослойная объемная роспись разноцветных птиц на посуде Aux Oiseaux Bernardaud? Птицы — к счастью! Самовлюбленные, наглой красоты разноцветные высокие бокалы Vega Baccarart еще сильнее оживят пространство.