«Худшие примерки были у Александра Маккуина». Отрывок из «Моих шифоновых окопов» — мемуаров Андре Леона Телли

В издательстве «Одри» перевели автобиографию Андре Леона Телли — бывшего креативного директора Vogue, проработавшего в индустрии сорок лет. Телли закончил писать «Шифоновые окопы» два года назад — в январе 2022-го его не стало. С разрешения издательства мы публикуем отрывок из книги — о его боссе Анне Винтур.

Прошло почти два года с тех пор, как я ушел из Vogue в 1995 году, но мое сердце все еще было с любимым журналом. Я признался Карлу, что подумываю вернуться. «Тебе нужно убедить ЕЁ принять тебя и на этот раз никуда не уходить», — ответил он.

Не было нужды садиться и что-то обсуждать — это не в стиле Анны. Когда пришло время, я сказал ей, что хочу вернуться, и она ответила «хорошо». Она не заставляла меня пресмыкаться или умолять, а просто согласилась взять меня в команду и рассказала, в чем будет заключаться моя новая роль. Претендовать на позицию креативного директора я больше не мог — через несколько месяцев после моего ухода на нее была назначена Грейс Коддингтон. Теперь мне предстояло стать редактором-консультантом.

Я вернулся в Нью-Йорк из Дарема и приступил к обязанностям на новой должности. Я продолжал сопровождать Анну и пользоваться общим лимузином дважды в год на неделях прет-а-порте в Париже и на показах коллекций от кутюр в январе и июле. 

Мы также делили с ней лимузин на показах прет-а-порте в Милане, бывших залогом коммерческого успеха Vogue. Мой образ денди сыграл свою роль, хотя нынешняя позиция была менее престижной. 

Хотя технически моя новая должность считалась внештатной, мне выделили небольшой офис в редакции Vogue. Я вел ежемесячную колонку «Жизнь с Андре» и подчинялся новому редактору Александре Котур, которая быстро стала заметной личностью в Vogue. Она никогда не теряла хладнокровия. 

Я освещал коллекции и продолжал служить амбассадором бренда Vogue, посещая мероприятия и общаясь с людьми, что было важной частью работы. Но мое расписание зависело от расписания примерок Анны Винтур, так как вся ее одежда подгоняется и перешивается по ее фигуре.

Я наблюдал своим зорким взглядом и давал советы относительно платьев Chanel или подобранных специально для нее образцов тканей Prada. Миланские примерки пальто Fendi под руководством покойной Карлы Фенди были одним из самых важных пунктов расписания Анны.

ПРИМЕРКИ АННЫ ОБЫЧНО ЗАНИМАЛИ ПОРЯДКА ТРИДЦАТИ МИНУТ. НИКАКИХ ПОДШИВОК ИЛИ ПОДГОНОК, НИКАКИХ РАЗГОВОРОВ

"

Никто больше не допускался на эти эксклюзивные примерки. Помнится, Грейс Коддингтон однажды заметила: «Андре — единственный человек, которому дозволено видеть Анну Винтур в нижнем белье». Это не совсем так. Анна никогда не вела себя нескромно и представала передо мной, уже одетая в бесчисленные туалеты от кутюр. Примерки обычно занимали порядка тридцати минут. Никаких подшивок или подгонок, никаких разговоров. Анна надевает платье, вы высказываете свое мнение — поменять то, поменять это — и переходите к следующему платью. Если бы вы опоздали на десять минут, вы пропустили бы практически все. Иногда мы приезжали раньше парижской команды. Они вбегали, запыхавшись, вскоре после нас и молча делали замеры и вносили правки в полной тишине.

Худшие примерки были у Александра Маккуина. Я всегда пытался найти предлог, чтобы их избежать, симулируя болезнь и объявляя, что возвращаюсь в отель.

«Не может быть и речи. Ты идешь со мной», — говорила Анна. Возможно, она боялась оставаться с ним наедине. Я точно боялся. Он всегда молчал. Он был одержим демонами и не доверял людям. Даже Анне, тоже англичанке. Я пытался превозносить его коллекции, с энтузиазмом ими восхищался, но он всегда был очень замкнут, и, откровенно говоря, его шоу не были моими любимыми. Хотя его считали гением, рождались его творения во мраке.

Я сопровождал Анну на всех ее встречах, куда бы она ни направилась, в качестве официального представителя Vogue. По понедельникам она проводила в офисе короткое совещание. Однажды я пришел с опозданием на десять минут в комбинезоне — возможно, мне не следовало его надевать. Когда я вошел в комнату, она смерила меня взглядом, но не проронила ни слова.

Вскоре после она позвонила мне на рабочий номер и заявила: «Тебе нужно записаться в спортзал».

Я не обиделся, так как понимал, откуда дует ветер. В то время мир моды был одержим худобой. Живя в Дареме, я набрал вес и не изменил свой режим питания в Нью-Йорке. На примерках одежды стало ясно, насколько изменилась моя фигура, и озабоченные взгляды Анны Винтур от меня не ускользнули. Я по-прежнему носил красивые костюмы, но мои лишние килограммы были уже очень заметны.

Если Анна Винтур решила, что мне нужно в спортзал, значит, так тому и быть. К тому же она предложила заплатить за него, поэтому мне пришлось отнестись к этому серьезно. Тренажерный зал, расположенный недалеко от офиса Vogue, был дорогим пафосным местом. У меня был персональный тренер, но я не придерживался правильных пищевых привычек дома, поэтому не терял вес. Друг посоветовал мне попробовать капустную диету, на которой я продержался какое-то время. Это несложно: вы просто варите капусту и едите ее. Люди садятся на такую диету, когда готовятся к операции на сердце. Она сработала, и я быстро похудел — как раз к миланской Неделе моды.

Я НАВСЕГДА ЗАПОМНЮ, ЧТО ОНА ЗАСТАВИЛА МЕНЯ ПОЧУВСТВОВАТЬ В ТОТ МОМЕНТ

"

В Милане я каждое утро просыпался рано и шел гулять, а затем проводил время в тренажерном зале отеля. Я следил за тем, что ем, в напряженные дни показов. Я чувствовал, что начинаю контролировать свой вес.

Показ Giorgio Armani был назначен на поздний вечер, и я чувствовал себя прекрасно в серой кашемировой водолазке и свободном пальто Prada из кожи аллигатора. Я стоял в очереди, чтобы войти в зал, где мне было зарезервировано место в первом ряду. Этажом выше была небольшая VIP-комната, из которой вышла Ли Радзивилл и медленно спустилась по лестнице.

В то время мы нечасто пересекались. Ли работала на Джорджио Армани в качестве миланского консультанта, амбассадора высшего эшелона и организатора мероприятий. И, видимо, когда она меня в последний раз до этого видела, у меня намечался животик. Ли подплыла ко мне и нежно погладила по животу. И затем прошептала мне на ухо, так, чтобы мог слышать только я: «Оооо, Андре, ты сбросил вес. Я так горжусь тобой».

Я навсегда запомню, что она заставила меня почувствовать в тот момент. В течение года я регулярно ходил в зал три раза в неделю, но придерживаться диеты было сложнее. Я покупал правильные продукты, но они лежали в холодильнике нетронутыми, а я заказывал еду из кафе. Вес продолжал расти, и у меня началась астма, которая уже была у меня в детские годы, но я полагал, что ее перерос. Мое дыхание стало затрудненным, что явно отвлекало Анну, особенно когда нам приходилось подниматься по многочисленным ступеням музея искусств Метрополитен.

Хотя я и думаю, что избыточный вес в определенный момент сыграл свою роль в моей карьере, Анна никогда больше о нем не упоминала. По мере того, как мое тело увеличивалось в размерах, я больше не хотел втискивать его в традиционные костюмы с пуговицами спереди и подтяжками на брюках. Мой стиль мигрировал в сторону более экстремальной и оригинальной моды в духе Анны Пьяджи и Изабеллы Блоу. И дело было не только в весе. Vogue дал мне смелость быть собой. Одежда, которую я носил, эволюция моего образа стала индивидуальным отражением моих знаний о культуре и истории моды, в том числе через живопись и литературу. Я начал одеваться в то, что обнаруживалось в процессе моих изысканий, — самые качественные вещи, которые я только мог себе позволить.

Анна полагалась на мое мнение в отношении успеха или провала модной коллекции и обращалась ко мне за советом, какое платье от кутюр на ней сидит лучше, как и ее дочь Кэтрин, которую прозвали Bee («Пчелка»). Анна знала о моей дружбе со многими светскими дамами, которые приглашали меня на обед, а затем просили сопроводить их на важные примерки: Энн Басс, Дида Блэр, Нан Кемпер, Сао Шлюмберже, Ли Радзивилл, Линн Уайатт. Женщинам нравится, когда друзья-мужчины не представляют сексуальной угрозы. И они любят, когда их слушают.

Процесс пошива одежды в Париже — уникальный опыт. Я рано познал его благодаря миссис Вриланд, которая страстно любила одежду от парижских кутюрье.

Когда я впервые встретил Анну Винтур, на ней были шпильки от Maud Frizon. Маноло Бланик был тогда восходящей суперзвездой на обувном горизонте. Но когда его звезда взошла, долгие годы ее гардероб наполнялся обувью Manolo Blahnik, созданной по ее меркам и подаренной ей нашими общими друзьями Маноло Блаником и Джорджем Малкемусом III. Джордж вместе со своим супругом Энтони Юргайтисом владели брендом Manolo Blahnik в США до 2019 года, когда этот союз распался. Три десятилетия назад Джордж основал прибыльную империю по моей рекомендации. Они заработали в общей сложности миллионы, если не миллиарды, на гении Маноло, который знал, какая обувь нужна женщинам.

Маноло Бланик раскрывает для Анны Винтур все свои секреты. В свою очередь Анна Винтур начиная с 1989 года не носит никакой другой обуви, кроме Manolo Blahnik, за исключением изящных балеток Chanel по выходным. Обычно я встречался с Маноло и говорил ему, какие цвета и стиль хочет Анна, а затем он создавал восемь или девять версий ей на выбор.

Какая невероятная привилегия — быть на пожизненном обеспечении обувью Manolo Blahnik — дорогой, роскошной обувью. Фирменные открытые туфли с перекрестной застежкой (во многом похожие на туфли с открытой пяткой, которые часто носили покойная королева-мать Елизавета и принцесса Маргарет) были ее любимыми в течение многих лет. Эти туфли надевались по всем поводам, заказывались десятками и после износа за сезон выбрасывались и заказывались снова. Именно эти туфли завершали образ после облачения в Chanel от кутюр, или реже Prada, или вечернее платье John Galliano.

ЭТО БЫЛИ ДНИ, КОГДА ДЕНЬГИ ЛИЛИСЬ РЕКОЙ И ИХ НИКТО НЕ СЧИТАЛ

"

В течение большей части моего пребывания в Vogue компания оплачивала трансфер на машине на работу и с работы. Это были дни, когда деньги лились рекой и их никто не считал. Если редактор моды хотел на десять дней поехать в Австрию снять новые меховые коллекции, вопрос бюджета не вставал. Отели, перелеты, питание, расходы моделей, чаевые и тому подобное — все оплачивалось издательством без лишних слов.

В бюджете были строчки буквально для любых расходов: обеды, ужины, специальная химчистка; все, что надевала Анна Винтур в течение дня, за исключением нижнего белья, отправлялось в химчистку. Как решался вопрос с бельем, я не в курсе. Две ее помощницы, включая ту, которая написала «Дьявол носит Prada» (The Devil Wears Prada), должны были каждый рабочий день ездить к ней домой на машине с «большим талмудом» (макетом текущего номера Vogue), цветами, подарками и кипами упакованных в пластик вещей из специальной химчистки.

Иногда, воспользовавшись случаем, я подбрасывал свои костюмы или рубашки под смокинг в кучу вещей Анны, ежедневно отправляемую в Ernest Winzer или Madame Paulette. Она всегда была страстной поклонницей химчистки. Еще в молодости в Лондоне она каждое утро перед работой завозила в чистку вчерашние вещи.

В офисе и дома у Анны царит порядок. Она обожает чистоту; с пола в ее доме в буквальном смысле слова можно есть. Ее кухня всегда выглядит безупречно, что, вероятно, напрямую связано с тем, что я никогда не видел ее за приготовлением еды. Она могла зайти туда, чтобы сварить эспрессо — тому я был свидетелем во время примерки перед важным мероприятием.

Иногда, воспользовавшись случаем, я подбрасывал свои костюмы или рубашки под смокинг в кучу вещей Анны, ежедневно отправляемую в Ernest Winzer или Madame Paulette. Она всегда была страстной поклонницей химчистки. Еще в молодости в Лондоне она каждое утро перед работой завозила в чистку вчерашние вещи.