Как Мишель Гондри продолжает традиции сюрреализма в кино

9 сентября стартовал сериал «Шучу» с грустным Джимом Керри, где он ведет детское телешоу, попутно переживая семейную трагедию. Все 10 эпизодов поставил Мишель Гондри, который приноровился обнажать ранимую сторону комика-кривляки еще в «Вечном сиянии чистого разума». Французский режиссер-фантазер является, пожалуй, самым ярким современным продолжателем дела своих соотечественников-сюрреалистов. Buro 24/7 рассказывает об эволюции данного движения в кино и о том, как сновидческие образы воплощаются в творчестве Гондри.

Выразительные возможности кино как нельзя лучше подошли для сюрреалистов, чтобы видоизменять реальность и придавать ей вид смутной дремы через двойные экспозиции, оптические искажения, замедленную и ускоренную съемки и т.д. Применяя все эти фокусы, кинематографисты скидывали с себя оковы традиционного повествования. С логикой у сюрреалистов были сложные отношения: в один момент они могли с ней дружить, но в большинстве случаев они находились в контрах.

Первой сюрреалистической картиной считается «Раковина и священник» (1928) Жермен Дюлак о принявшем целибат духовнике и его затейливых снах, передающих привет Фрейду. Британские цензоры не уловили смысла фильма, но все равно его запретили — от греха подальше. Флагманом движения, впрочем, стал «Андалузский пес», вышедший годом позже. Тандем Луиса Бунюэля и Сальвадора Дали выцедил из их сновидений 17 минут разрозненных сцен. Дерзкие творцы развенчали популярное заблуждение, будто кино должно быть эстетически приятным: в кадре женский глаз разрезался бритвой, как луна облаком, а из трещины в ладони ползли муравьи.

Пик сюрреализма как цельного движения пришелся на 1930-е и 1940-е годы, после чего он просочился в массовую культуру, моду и мейнстримовое кино. На новой благодатной почве он избавился от ассоциаций с неприятным зрелищем (хотя впоследствии Дэвид Линч в своем психоделическом дебюте «Голова-ластик» (1977) возродит эту традицию). В «Завороженном» (1948) Альфреда Хичкока сцену сна подготовил Дали и намалевал для нее декорации. Сюрреализм стал использоваться не только как отражение режиссерской философии, но и как узкий нарративный прием, раскрывающий внутренний мир персонажа — чаще всего через его грезы. В той или иной мере сюрреалистические веяния проявились в фильмографиях Луиса Бунюэля, Алехандро Ходоровски, Яна Шванкмайера, Дэвида Линча, Терри Гиллиама и др.

Из-за размытой сущности сюрреализма его сложно свести к каким-то конкретным приемам или формам. Кинокартины не копируют стилей известных художников, а образы из снов и подсознания всегда индивидуальны. Сюрреалистические фильмы запросто могут иметь реалистичный вид, позволяя хаосу проявляться в нарушенной логике событий или неправильном течении времени. И наоборот — сюжеты бывают вполне вменяемыми, в то время как изобразительный ряд пестрит галлюцинациями, как у завсегдатая психдиспансера.

В отличие от эпатажных родоначальников сюрреализма, Гондри не стремится шокировать зрителей и не скрывает своей неприязни к фрейдистскому подходу: «Психологическая трактовка снов, где все торчащие вещи соответствуют фаллосу, не укладывается у меня в голове, поскольку глупо предполагать, что все используют одинаковые символы и образы в своих сновидениях».

В чем Мишель схож со своими предшественниками, так это зацикленностью на грезах. В фильмах он часто рассказывает истории из своего подсознания и снов, подчерпывая оттуда интересные детали, противоречия и образы. Его фильм «Микроб и бензин» во многом автобиографичен, но в то же время построен на идеях, которые привиделись режиссеру, пока он дрых. Далеко не всегда странный визуальный ряд имеет потайной смысл. По мнению Гондри, если сон не поддается явной расшифровке, то нефиг и пытаться — надо уважать магическую силу этих образов.

Пожалуй, визитная карточка Мишеля — это уникальная визуальная эстетика. Он недолюбливает вылизанность компьютерной графики и предпочитает по максимуму полагаться на собственные руки. В результате его недорогие, но изощренные декорации и реквизит представляют собой торжество хендмейда: в ход идут картон, краски, фольга, новогодний дождик, тряпичные и вязаные изделия и все, что подвернется под руку. В детстве Гондри любил смотреть кукольную анимацию, поскольку понимал, как она делается. По мнению режиссера, когда человек видит, из чего создается фильм, то он осознает, что и сам способен воспроизвести нечто подобное, и это побуждает его к творчеству. Своими картинами Гондри надеется вызвать схожие чувства. Кустарные декорации для него не просто выпендрежная стилистика, а доказательство того, что даже самые фантастические идеи можно реализовать собственными руками.