Почему хороший дизайн в головах, а не в кошельке
Сядь. Встань. Встряхнись
Музей Грасси в Лейпциге — это вам, конечно, не Victoria & Albert в Лондоне и не парижский Musée des Arts Décoratifs. Но это самый важный и самый авторитетный музей декоративно-прикладного искусства в Германии, а выставки, которые там проводятся, бывают мирового уровня. Последнее справедливо по отношению к текущей экспозиции, которая, если абстрагироваться от деталей, показывает эволюцию стула за последние 150 лет. Потому что компания Thonet, из чьей мебели составлена выставка, по сути является и отцом, и матерью любого современного стула, а если смотреть шире — то и всей современной дизайнерской мебели вообще.
Выставка, помимо прочего, навела меня на немного грустные размышления о том, что для многих моих соотечественников, даже вполне модных и продвинутых, дизайн существует только на картинках или, в крайнем случае, в "Икеа", а вся эта эволюционная история далека, как Луна. Думаю, что выставкой были бы удивлены даже те немногие, кому хорошо знакомы деревянные стулья из венских кафе, кресла-качалки с витыми загогулинами в основании или классика Баухауза с ее голым стальным каркасом — то есть все то, чем Thonet прославились еще в конце XIX, а потом в первой трети ХХ века. Удивлены потому, что на выставке в музее Грасси впервые в мире вместе с этой классикой дизайна представлена и большая часть послевоенной коллекции, то есть работы последних 50—60 лет, когда компания продолжала идти в авангарде дизайнерской индустрии и экспериментировать с разными формами, материалами и идеями.
Выставка, помимо прочего, навела меня на немного грустные размышления о том, что для многих моих соотечественников, даже вполне модных и продвинутых, дизайн существует только на картинках или, в крайнем случае, в "ИКЕА"
К разработке новых моделей были привлечены десятки самых разных современных дизайнеров, от Нормана Фостера и Константина Грчика до не особенно известных широкой публике немецких авангардистов. И получившаяся линейка столь же богата и разнообразна, как и эти имена. В ней есть элегантные стулья на тонких муравьиных ножках, которые едва ли не опередили знаменитого "Муравья" Арне Якобсена. Есть фанерный прототип будущего пластикового шедевра Panton Chair, автор которого Вернер Пантон мечтал о своем цельном стуле еще до того, как пластик стал доступен для производства товаров повседневного спроса. Есть нашумевший стул Стефана Диеза с завязанной узлом ножкой, который сам автор объяснил как "сумасшедшую идею изогнуть дерево так, как будто оно второй раз растет". И множество других моделей, вполне жизненных, удобных, элегантных, технически продуманных, признанных международными конкурсами и находящихся в серийном производстве.
Но все это богатство прошло мимо "дорогих россиян", которые, имея деньги, по-прежнему заказывают "богатую" массивную мебель из ДСП и МДФ, шпонированных орехом и вишней, розовые плюшевые пуфики с пластиковыми накладками, имитирующими резьбу и позолоту, и прочую витиеватую "классику" с Малой Арнаутской, никакого отношения к классике не имеющую. Как сказал мне знакомый лондонский галерист Дэвид Гилл про своих соотечественников, "каждый из нас покупает мебель, и те, кто делает это в Harrods, тоже тратят там уйму денег. Но им даже не приходит в голову открыть дверь галереи современного дизайна".
Но это у кого бисер мелок. У нас же большинство состоятельных людей бегут от современного дизайна как черт от ладана. Я постоянно задаюсь вопросом, почему так происходит. Ведь в те же 1930-е, когда Мис ван дер Роэ и Марсель Брейер в Баухаузе делали первую мебель из гнутых стальных трубок, их заказчиками и покупателями были вполне состоятельные люди, бизнесмены, элита общества. Стулья S 533 от Thonet и еще несколько предметов мебели, не попавшие в серийное производство, были спроектированы Мис ван дер Роэ для частной виллы "Тугендгад" в Брно, принадлежавшей чете богатых промышленников. Первый архитектурный проект — знаменитую ныне виллу "Савой" — еще ничего не построившему Ле Корбюзье заказал владелец страховой компании Пьер Савой. Заказчиками Алвара Аалто были промышленник Юхо Тапани, владелец газеты Арво Кетонен, а также Харри и Майре Гуллисхен, самая богатая пара Финляндии своего времени, для которых он построил образцовую роскошно-модернистскую виллу "Майреа". Даже махараджа Индора оказался настолько продвинутым товарищем, что пригласил строить себе дворец начинающего немецкого архитектора и дизайнера Эккарта Мутезиуса, а мебель покупал "от Эйлин Грей", "от Ле Корбюзье" и "от Шарлотты Перриан", читай: самую прогрессивную, которая была доступна на тот момент.
У нас же большинство состоятельных людей бегут от современного дизайна как черт от ладана. Я постоянно задаюсь вопросом, почему так происходит
То есть в 20-е, 30-е, 50-е годы финансовая и промышленная элита была на самом деле элитой — тонкой прослойкой не только состоятельных, но и крайне образованных, прогрессивных, революционно мыслящих людей. Невероятно, но факт: дома и мебель, которой те обставлялись, до сих пор для большинства из нас являются невероятным авангардом. История сделала круг. Спустя сто лет после Баухауза и примерно 90 после конструктивизма выяснилось, что их стиль, принципы и изобретения выглядят "вечно молодыми" и до сих пор шокируют публику. Причем не "широкую", от которой странно было бы ожидать другого, а именно "просвещенную", ну или считающую себя таковой.
Наш состоятельный класс, объехавший уже все страны Европы и Америки, с восприятием "современного стиля", известного как модернизм, испытывает большие проблемы. И иногда даже суперсовременные небоскребы и аэропорты не вызывают такой реакции, как дома и мебель раннего модернизма, именно потому, что временная дистанция огромна, а культурная — еще больше. Хотя, конечно, между богатыми и образованными в нашей стране — пропасть. И это одна из причин того, в каком упадке у нас сейчас и дизайн, и архитектура, и ситуация с сохранением памятников, с градостроительством, городской средой и пр. Потому что когда для тебя стул из стальных трубок является откровением, а в дом ты покупаешь что-нибудь "уютненькое", но при этом, как правило, безвкусное, то и потрясающий фасад павильона "Электроника" на ВДНХ становится не нужен, и лестницу Леонидова в Кисловодске можно забыть, не вспоминать, и 14 корпус Кремля авторства знаменитого Рерберга позволительно снести, чтобы построить взамен еще один муляж храма, в котором в эру Интернета, телекоммуникаций и нанотехнологий можно будет иногда возвращаться в темное Средневековье.
