Художники Studio Swine — о силе искусства в решении глобальных проблем и ценности времени

На Cosmoscow мы представляем несколько работ Cell 3, Metamorphosed 3, Metamorphosed 4. В период их создания мы основывались на том, как в индустриальном и постиндустриальном обществе человечество влияет на окружающую среду. Первая работа схожа с геологической формацией, где все элементы сделаны из разных металлов. Другая же подобна камню в алюминиевой фольге. Нас интересовала общая идея о зарождении жизни на Земле. Как в столь неблагоприятных условиях на по-настоящему негостеприимной планете начала формироваться жизнь. Изначально первые признаки жизни появились в виде любопытных скал на дне океана. А жизнеспособные клетки, которые стали первыми обитателями планеты Земля, можно сравнить с современными фабриками. У нас есть промышленный материал, и через его объединение с формой первоначальной жизни мы попытались отразить зарождение такого невероятного явления — самой жизни. Это — общая идея наших работ.

Нам кажется, что искусство — это один из способствующих переменам факторов. Уверены, что для решения подобных проблем нельзя рассчитывать на что-то одно, нужны разноплановые экономические решения, развитие науки, технологий и философии. Мы обязаны сделать наше искусство релевантным для ответа на вызов современности. Наша позиция заключается в том, что искусство, обращенное к глобальным проблемам, — это один из способов сделать науку и философию доступными и привлекательными для аудитории.

Именно поэтому десять лет назад мы сделали проект о пластике в море Sea Chair — на тот момент большинство людей вообще не слышали об этой проблеме. Когда мы представили работу, нам еще приходилось дополнительно объяснять, что такая проблема в принципе существует. После этого мы подумали, что если кто-то посмотрит на нашу работу, узнает о такой проблеме и напишет стихи или снимет фильм об этом, значит, мы можем заинтересовать многих через искусство и сделать небольшой шаг к решению этой проблемы. Сегодня существует множество научно-популярных документальных фильмов, которые могут быть довольно удручающими и, возможно, не всегда интересными для просмотра. Теперь, когда стало очевидно, что проблема огромна и мы получили миллионы просмотров нашего видео, я думаю, что самым важным итогом всей истории стал сериал Blue Planet — очень красивый, созданный BBC, который был похож на поворотный момент в этой истории, по крайней мере, в Великобритании. Теперь по всему миру запрещают одноразовые пластиковые изделия, в ЕС и вовсе запрещают любой пластик. Поэтому мы уверены, что искусство может стимулировать изменения.

Ваш короткометражный фильм о создании Sea Chair был признан лучшим на фестивале «Каннские львы» 2014 года. Почему вы решили, что важно задокументировать ваши проекты? И почему решили отправить работу на фестиваль?

Участие в «Каннских львах» — абсолютно новый опыт для нас. Этот фестиваль фокусируется на кратких формах и рекламных роликах, именно поэтому все представители рекламной индустрии идут туда. Нам посчастливилось работать над фильмом с действительно великим режиссером Джурианом Буиджи. Он же и поехал в Канны с нашим фильмом. Это было поистине удивительно, ведь он конкурировал с коммерческими фильмами с огромным бюджетом и большой профессиональной командой, а приз получили мы, причем за фильм без бюджета, созданный командой всего из трех человек. Мы думаем, этот пример еще раз доказывает силу хорошей идеи, выраженной в правильной форме. Это оказалось выше экономической ценности. Вы смотрите видео, которые выходят в Сети, и редко за ними стоит большой бюджет. А другие люди будут платить миллионы, чтобы получить такой же вирусный отклик, как у этих видео, снятых дома. Такие примеры заставляют снова поверить в силу и потенциал искусства.

Действительно интересный вопрос, и у нас нет ответа. Мы были в Японии все время, и я (Александр из Великобритании. — прим. BURO.) чувствую себя немного отстраненным от своей родной страны, в которой я вырос и где смог бы оценить изменения. Здесь, в Японии, люди довольно стойкие и не паникуют перед лицом катастрофы, ведь у них было так много стихийных бедствий, что они стали менее восприимчивы к подобным ситуациям. В любом случае для многих пандемия — это тот редкий момент, когда мы можем переосмыслить, что такое «норма» и почему именно это ею является. Находясь взаперти, мы чувствовали, что дефицит — это своего рода высшая роскошь. Приведу пример. У вас есть в доступе ресторан, где вы можете заказать абсолютно все, что захотите, или, например, вы можете путешествовать, куда угодно по всему миру. Такое изобилие возможностей лишает вас всякой радости от этих действий, потому что вы переполнены выбором и не цените то, что имеете. А когда вы действительно голодны, вам пришлось долго гулять, а вы не ели весь день, и у вас есть только одно яблоко, чтобы удовлетворить чувство голода. Это намного большая роскошь, чем обед из пяти блюд в других обстоятельствах. Думаю, это и заставило людей в период пандемии снова полюбить природу, местные парки, площади и улицы.

Да, мы десять лет работали как Studio Swine, по-настоящему сжигая свечу с обоих концов. Засиживались допоздна каждую ночь. Просто работа, работа, работа. Как только мы просыпались, мы снова начинали работать. Это было похоже на беговую дорожку. И мы жили в таком темпе до тех пор, пока в нашей жизни не произошли два основных изменения: первое — появление ребенка, а второе — пандемия. И это заставило нас замедлиться, сосредоточиться на том, чтобы быть в моменте, ощущать и пропускать его через себя.

Мы осознали, что огромная часть нашей жизни на самом деле была потрачена на размышления о месте других. Вроде нескольких множественных проектов. А о своем месте начали задумываться лишь недавно. Поэтому мы очень ценим время, подаренное нам пандемией.

Если это большой проект, то мы бы обязательно едем в место, которое напрямую связано с нашей идеей. Обычно мы тратим шесть месяцев на планирование и исследование, а затем, если есть такая возможность, мы едем в страну, где эта проблема стоит наиболее остро, и проводим там еще полгода. Просто живем там, погружаясь в конкретную среду. Например, мы ездили в Шанхай для проекта Hair Highway, в Бразилию для проекта Can City. Нам просто нужно погрузиться в атмосферу, где люди живут с этой проблемой каждый день, попытаться впитать ее и позволить проекту расти органически, исходя из места. Поэтому всегда есть продуманность, но есть и место изменениям.

Превалирует ли бизнес над искусством или искусство над бизнесом?

Важно найти баланс между тем и другим, чтобы создать больше возможностей в искусстве для реализации больших идей. Это заставляет вспомнить слова Энди Уорхола: «Хороший бизнес — самое лучшее искусство». Нас интересуют крупные компании, которым удается находить место для искусства в том, чем они занимаются. В то же время нас весьма интересует искусство, которое почти создает бизнес. Мы допускаем, что они могут мешать друг другу. Мы начали с дизайна, и я бы сказал, что люди покупают дизайн, потому что он им нравится, а глобально в мире искусства люди покупают искусство, потому что в дальнейшем оно становится их активом, на котором они могут спекулировать. Это сильно меняет обоих. Экспериментальное искусство, создание инсталляций — это не лучшая бизнес-модель, потому что продать опыт труднее, чем вещь. Хотя сейчас все меняется.

Вы работали с такими компаниями, как Cos, Heineken, Swarovski. Чьи были идеи о сотрудничестве? Есть ли еще компании, которые поддерживают сегодня ваши проекты?

Все проекты выросли из диалогов. Обычно мы, движимые любопытством, начинаем проект, то есть инициатива исходит от нас. Всегда есть какая-то тема, которой мы действительно увлечены, а затем мы пытаемся найти концептуально и идеологически правильного партнера, который мог бы что-то предложить. Например, Heineken. Мы выполняли этот проект Can City в Сан-Паулу, и нам нужен был кто-то, кто мог бы и хотел его проспонсировать. Мы собирали все эти банки по всему городу, и мы поняли, что можем предложить Heineken этот проект как возможность для них проспонсировать что-то важное и связанное с их деятельностью. Наши работы инициируются в первую очередь нами.