Почему в борьбе с террором французы берутся не за дубинку, а за круассан и баранку
Ударим автопробегом
Президент Франции на этой неделе совершенно сбился с ног. Он каждый день открывал мемориальные доски жертвам террористов. Дело в том, что исполнился год со дня январских терактов, с которых начался в Париже несчастливый 2015-й.
Процедура открытия такова. Два важных политика тянут за две веревки, триколорный покров спадает, открывается надпись. И хорошо, если в этот момент не обнаруживается, что в надписи есть ошибки, как это случилось на доске у редакции Charlie Hebdo.
На площади Республики, откуда в январе ходили миллионные колонны, поминали всех жертв сразу: и прежних январских, и новых ноябрьских. Президент снова тянул за веревку, и даже не один: на помощь ему из шеренги ВИПов выскочил премьер-министр, мэр подхватила — и все вместе они дотянули-таки свою тяжкую ношу.
А перед этим Франсуа Олланд, как сообщили, неожиданно для всех посетил главную парижскую мечеть, где совершенно случайно столкнулся с журналистами и телевизионными группами, которые, видимо, пришли помолиться. Безжалостные комментаторы интернета написали, что любвеобильный президент и старый холостяк с четырьмя детьми, видимо, знакомился там с теорией многоженства.
Но в этот же самый день в Париже проходило другое событие. Автомобильная ассоциация Vincennes en Anciennes («Венсенские в старинных») вывела на улицы семь сотен автомобилей. Самым старым — более ста, самым молодым — тридцатник. И если вы думаете, что эти машины выехали на улицы Парижа, потому что их владельцы были против чего-нибудь или, наоборот, за, вы ошибаетесь. Просто это происходит каждый год и называется La traversée de Paris — «Через Париж». И этот путь через Париж венсенские старинные проделывают уже 16 лет. Не отказываться же от праздника ради отморозков-исламистов?
Вы помните фильм Клода Отан-Лара «Через Париж»? Дело происходит во время оккупации, задача героев, которых играли Бурвиль и Габен, — перевезти под носом у немцев четыре чемодана с одного конца города на другой. В чемоданах — запретный груз. Рация? Оружие? Взрывчатка? Листовки? Нет. Свинина. Четыре окорока для черного рынка. Так что название явно неслучайно: Клод Отан-Лара умер в тот самый год, когда автопробег впервые отправился через Париж с эспланады Венсенского замка.
В прошлые годы я видел их импровизированные автопарады на площади Согласия и на Вандомской площади. А в этот раз венсенские начали с эспланады Дома инвалидов перед самым входом в Музей армии. Это одна из самых красивых парижских улиц, ведущая от Большого дворца через золоченый мост Александра III к парадной решетке Дома инвалидов.
Зрелище удивительное, как будто бы я вернулся в кинематографический Париж моего детства. Все время подъезжали новые музейные машины, выходили люди, наряженные обычно или театрально, болтали, курили, вытаскивали корзинки с бутербродами и пирожками и (не говорите ГАИ) разливали не только кофе из термосов, но и шампанское из больших бутылок. Здесь были старинные автобусы (в которых катали желающих), мотоциклы, велосипеды, машины техпомощи и даже колонна тракторов, которые так и просились в заголовок «Отчаявшиеся крестьяне вышли на улицы Парижа».
На приглашении, которое рассылала Vincennes en Anciennes, было написано, что пробег разрешен префектурой и что «в нынешние тяжелые времена» надо будет выполнять все требования полиции, если таковые последуют. Возможно, и пришлось бы, если бы в округе случился хоть один полицейский. Но его не было. Единственным встреченным мной жандармом был ряженый усач на старинном мото, распоряжавшийся тем, кто куда свою машинку поставит, чтобы другим не помешать.
.jpg)
Люди ездят не в первый раз, и что нового в том, что где-то стреляют и взрывают. C'est la vie! Если не шоферы, так машины видели и поражение, и освобождение, и войну в Индокитае, и войну в Алжире, оставившую в Париже свои мемориальные доски в память жертв тогдашних терактов — на станциях метро, в еврейских ресторанчиках Маре, на вокзалах. Автомобилисты изо всех сил старались выглядеть так, как будто бы ровно ничего не изменилось в Париже с того момента, как их Citroën вышел из гаража и совершил свой первый проезд через Париж. Опасность? Какая чушь! Если мотор работает 80 лет, с чего это вдруг он остановится? Это относится не только к машине, но, если хотите, ко всей Франции, которая несовременна, скрипит, попыхивает дымом, нуждается в масле, но прекрасно едет, если ее любить и за ней ухаживать. Сносу ей нет.
Я увидел здесь только одну машину с плакатиком Je suis Charlie, но и этот Шарли приехал сюда, а не на площадь Республики, скучно вычищенную и вымытую к визиту больших начальников. Если так продолжится, им скоро придется открывать мемориальные доски в полном одиночестве. Не потому, что парижане безразличны к жертвам, но страх перед террористами сменился презрением, и ради какого-то ритуального действия никто не намерен отменить переезд из одной части города в другую, как не смогло отменить перевозку свинины немецко-фашистское нашествие. Ну и что, что политики пугают чрезвычайным положением? Война войной, а обед по расписанию. Ну а дальше выбирайте, увидеть ли в этом слабость или силу французов, которые, вместо того чтобы кричать «К оружию граждане!», берутся не за дубинку, а за круассан и баранку.