Итог двадцатилетия: Надежда Оболенцева о светской Москве 2000-х
Основательница интеллектуального клуба «418» вспоминает, чем жила тусовка 15 лет назад
Гламур нулевых — одна из самых ярких вспышек в новейшей истории российского общества, без которой нельзя понять нас нынешних. BURO. попросило Надежду Оболенцеву, одну из главных светских героинь современности вспомнить, чем жила тусовка в нулевые.
Надежда
Оболенцева
Когда мне предложили написать колонку о том, как развивалась и изменилась светская жизнь за последние 15 лет, я удивилась, почему выбрали именно меня. Я никогда не была активисткой светской жизни, не стояла у истоков, и есть много других людей, которые застали лихие 1990-е. Я ведь тогда была еще ребенком! Начала думать и поняла, что 15 лет назад я уже училась на журфаке и вела очень даже светский образ жизни. Так что все-таки вполне могу взять на себя ответственность и рассказать про 2005 год глазами 21-летней студентки.
Скажу сразу: все, о чем я буду рассказывать, происходило «300 лет тому назад», и я наверняка могла перепутать места, имена и даты. Первое, что приходит на ум при мысли о нулевых, — это рестораны и клубы. В 2000-е их было немного, и в одни и те же места ходили все, а по пятницам постоянно были очереди на столы. Москва хотела гулять, танцевать, общаться и веселиться. Паша Фейсконтроль и другие «door men» всегда спасали, давая возможность заходить на вечеринки по-королевски: или пропускали с запасного выхода, или проводили без очереди. Паша всегда был очень внимательным и, конечно, стал лицом этой эпохи. Я помню «Галерею», «Цеппелин», «Джаз Кафе», «Гараж» — совсем не музей, а клуб на Пушкинской площади. В начале 2000-х родители стали отпускать на вечеринки исключительно под присмотром своих друзей, поэтому, к счастью, никаких курьезов со мной не случалось.
По-моему, формат светских тусовок поменял как раз музей «Гараж»: после его открытия стало нормальным, что у вечеринок есть какое-то культурное содержание, и интеллигенция стала смешиваться с исключительно светской публикой. Мне нравится и нынешний формат открытий выставок в «Гараже» — на них появляются только люди, причастные к миру современного искусства, популяризаторы, патроны и меценаты. А тогда, в 2007 году концерт Эми Уайнхаус на открытии музея стал большим событием для всех без разбору.
Помню свой опыт в качестве модели на одном из показов в ресторане «Веранда у дачи». Я была худая, но с огромными щеками и еще большими комплексами. Кстати, «Веранда у дачи» была самым веселым рестораном Рублевки и самым вкусным к тому же! Каждый год Новиков и компания (ресторан входит в ресторанный холдинг Аркадия Новикова Novikov Group. — прим. BURO.) устраивали концерты на «Веранде» — все знали друг друга, все были соседями и часто приходили слушать музыку в спортивных костюмах. Заезжего гостя можно было всегда распознать по одежке. Из ярких воспоминаний, конечно, осталась «Мурка» Саши Соркина (владелец легендарного в нулевые клуба «Кабаре». — прим. BURO.) за пианино — это просто классика.
Завсегдатаем я себя чувствовала в ресторане «Марио» благодаря хозяйке Тане Курбатской. А еще было такое кафе «Москва-Рим» на месте бара «Симачев», где мы до открытия «Пушкина» проводили ночные завтраки в 5–6 утра — заседали, например, там с Антоном Желновым (журналист, автор документального фильма «Сорокин-Трип». — прим. BURO.).
Вообще воздух был наэлектризован, вокруг все гудело. Вокруг меня профессиональных светских персонажей тогда не было — были люди, которые хотели гулять, веселиться и боялись пропустить что-то грандиозное. И, кстати, встретить на вечеринках 15 лет назад можно было кого угодно: от министров до опасных авторитетов.
Прекрасно иллюстрирует то время премия «Серебряная калоша»: все были готовы над собой смеяться и пускаться в авантюры, а ее практически бессменный ведущий Андрей Фомин устраивал церемонию талантливо и остро! Его же «100 самых стильных» или «Bal des Fleurs» на вилле Ротшильда на Лазурном берегу — в той же копилке. В свое время девушки охотились за билетами и всеми способами искали возможность попасть на бал. Безусловно, сейчас тоже есть списки «А» и «В» на мероприятия, но того рвения, с которым в ту эпоху людям хотелось оказаться на вечеринке любыми путями, уже нет. И я лично рада тому, что появились другие интересы.
Спектакли, с сожалению, тогда почти не смотрели. «Светский» интерес к театру, музыке и балету, особенно современному, появился чуть позже, а сейчас он, похоже, достиг апогея, и, в свою очередь, угасло стремление к разгульному бессмысленному веселью. Я застала то время, когда театральные и концертные залы были полупустые — меня мама приучила ходить в театр, а на сцене блистали Суханов и Костолевский.
Еще помню, где хорошо отдыхалось. География путешествий была крайне скудной: Сен-Тропе и Монако летом, Куршевель и Мальдивы зимой. Сегодня мы хотим ездить в новые места и, опять же, желательно с возможностью потребления культурного контента, поэтому так много россиян можно встретить на открытии Венецианской или даже Рижской биеннале современного искусства, на Зальцбургском фестивале или на фестивале Riga Jurmala Петра Авена, а прямо сейчас — на ярмарке Art Basel Miami Beach. Да и московская светская жизнь, к счастью и не в последнюю очередь благодаря созданному мной с Ирой Кудриной клубу «418», теперь вращается вокруг спектаклей в Большом и «Гоголь-центре», представлений Context, премьер в ЦДК, открытий в Пушкинском музее и ММОМА и лекций.
Можно искать сколько угодно отличий в жизни нулевых и сегодняшнего дня, вспоминать экономические кризисы, взлеты и падения цен на нефть, политику и культурные цунами. Главная разница в том, что тогда мне было 20 лет, а теперь 36: интересы скорректированы, а энтузиазма по поводу светской жизни стало чуть меньше. Не хочу называть то время своей молодостью, но 15 лет назад я была беззаботнее! Завершить мои ностальгические мемуары хочется любимой фразой Уинстона Черчилля: «Когда я был молодым, то был революционером. Но когда вы становитесь зрелыми и мудрыми, то вы обязаны быть консерваторами».
