Обзор Buro 24/7: Calvin Klein, весна-лето 2016
Плавное разрушение
В новом сезоне бельевая тема стала одним из главных трендов нью-йоркской недели моды: о комбинациях, банных халатах и просторных пижамах неожиданно вспомнили очень многие марки. Подход у каждой к этому был свой: у Public School выглядывающие из-под плаща пижамные брюки подчеркивали расслабленность и крутую небрежность героини коллекции, у Alexander Wang платья, построенные на основе комбинаций, ожидаемо отвечали за сексуальность, а Такун Паничгул просто показал то, в чем мы спим и готовим себе по утрам завтраки, не пытаясь приукрасить картину. Но самый интересный взгляд представил в последний день модной недели Франциско Коста, креативный директор Calvin Klein. Он соединил чувственность невесомых сорочек с гранжем, а на примерах принтованных шелковых пижам потренировался в искусстве деконструкции. Это, конечно, тоже далеко не первый раз, когда мы видим подобное, — в прошлом сезоне за исследование чувственности, такое же красивое и убедительное, взялась Фиби Файло, — но выглядит по-прежнему свежо.
Креативный директор Céline, рассуждая в своей осенне-зимней коллекции о понятии сексуальности, подошла к вопросу более радикально. У Косты же все вещи хотя и явно отклоняются от нашего представления об их привычном виде, по-прежнему остаются в рамках нормы — пусть порой и у самого ее края. Он здесь не углубляется в исследования, а всего лишь объединяет в одну коллекцию две большие тенденции 90-х годов: минимализм, особенно близкий Calvin Klein в силу очевидных обстоятельств, и гранж, переведенный в высший эшелон моды благодаря смелости Марка Джейкобса.
Что получается? Платья-комбинации уже сидят не точно по фигуре, а выглядят так, словно на несколько размеров больше, чем нужно: они сползают с плеч, а треугольники, отведенные для груди, сползают куда-то вниз, только подчеркивая хрупкость фигур. Ленты лямок удлиняются и развеваются, словно дизайнер совсем не обратил внимания на их непропорциональность, а привычная сексуальность некоторых вещей нарушается еще и нашитыми поверх бюстье по крайней мере намеками на них. К простым плавным силуэтам добавляются геометричные фартуки, а поверх пижамных костюмов накидываются безразмерные плащи, как будто расползающиеся и теряющие форму прямо на глазах у зрителей. Прозрачность сочетается с плотностью, невесомость шелка — с имитациями бандажей, к бельевому шелку добавляются фактурные рваные свитера, покрытые большими и мелкими дырками, а также переливающиеся жакеты с пайетками.
