Битва стереотипов и немного абсурда: "19.14" на сцене МХТ имени Чехова

Малая сцена МХТ имени Чехова обзавелась "гримерными" лампочками, алым, слегка помятым занавесом и круглыми столиками в первом ряду партера — в общем, превратилась в подмостки кабаре-шоу. Такие были в Берлине 30-х годов — как в небезызвестном мюзикле с Лайзой Миннелли. Быть может, подобные заведения до сих пор обретаются в темных закоулках Бродвея. Но здесь танцуют и поют не об утраченной или вновь обретенной любви, деньгах и прочем шике-блеске, а о Первой мировой, подзабытой в нашей стране трагедии, которой в этом году минуло сто лет.

Кабаре — гениальное разрешение проблемы, как поставить спектакль о войне, избежав нелепых стилизованных батальных сцен и бутафорских увечий. Все просто, ярко, условно. В лучших традициях жанра публику разогревает антрепренер-весельчак: изрекает острые шуточки о евреях и армянах, травит байки о бывшей — заговаривает зубы. Говорит, что русского фронта в постановке не будет, нечего, мол, опаздывать, спектакль должен был в 19:00 начаться, а сейчас сколько? — 19:14. Вот совпадение! Конферансье переходит от слов к делу, вернее, к песне — о том, как все началось.

Перед зрителями первая сцена, пролог — убийство эрцгерцога Франца Фердинанда. Сам герцог, жизнерадостный усач, вступает с конферансье в подвижный светящийся куб, плывущий над сценой. А снизу снуют незадачливые террористы из "Черной руки" — кого-то зажало в толпе, и бомбу метнуть не вышло, другой метнул снаряд, но промахнулся. Кортеж австрийского наследника продолжает свой путь — до случайной встречи с Гаврилой Принципом, зашедшим купить бутерброд. Его выстрел положил конец жизни Фердинанда и начало Первой мировой. 

Дальше разворачивается битва стереотипов. Первой на сцену восходит изящная, галантная Франция. Ужинают две пары, сценарий хрестоматийный: обмен любезностями, светский разговор, супружеская ссора, эмоциональная песня — кабаре все-таки. Хозяева дома схематично зовутся Жаном и Жанной. Оставшись наедине, они с головой бросаются в любовную сцену, кинематографичную — герои томно шепчут что-то по-французски, а голос вездесущего конферансье служит закадровым переводом. Такова Франция.

Германия менее аристократична. Вдохновением мещанской сценки между отцом и сыном-уклонистом служит не бальзаковская гостиная, а гротескное филистерство Гофмана вкупе с драматичным абсурдом по Брехту. Каждый солдат в кабаре — носитель народной ментальности. Французы представляют из себя живописную барочную группу, немцы — организованный строй. От каждой нации на сцене — по безумному энтузиасту. Немецкий призывник — явный кандидат в ряды будущих эсэсовцев, французский — неумолимый мститель, младенец из рассказа Сомерсета Моэма "Непокоренная", некогда немец изнасиловал его мать.

Как известно, стереотипы и предрассудки в умелых руках — оружие массового поражения. Достаточно указать народу на что-то, хоть на войну, и торжественно провозгласить: "Вот что решит все ваши проблемы!" — и соседи тут же превратятся в колбасников и лягушатников, хохлов и кацапов, госдеповцев, узкоглазых и так далее. Стоит только осознать, что безликий противник — твой коллега, лично знакомый с многоуважаемым профессором таким-то из Мюнхенского университета, как кто-то из вас непременно схлопочет пулю — на войне личность не в счет.

Традиционно война заканчивается победой и поражением. Поражение в кабаре, конечно, остается за кадром. Зато вернувшемуся с поля боя Жану дается полная свобода слова: герой поет победную песню — о том, что война, как водится, последняя, а мир — вечный. Тут стоит вспомнить, что история спектакля началась с трех атмосферных черно-белых промороликов. Последний из них рассказывает, что же происходит по ту сторону границы, пока Жан тараторит "мир-мир-мир". Проигравшие немцы собираются на церковную службу. Юный солдат, вернувшийся с фронта, решает подбодрить заплаканных соотечественников старинной немецкой военной песней. Сценка основана на реальных событиях: пройдет несколько лет — парнишка, художник-неудачник, обзаведется усиками и зализанной набок челкой, а человечество — новой войной. Но после нее кто-то обязательно споет своим близким о вечном мире — иллюзии объединяют народы и эпохи.