Интервью Buro 24/7: Мария Байбакова об Artspace

Когда вас заинтересовало современное искусство?
Будучи студенткой Барнарда (женский гуманитарный колледж при Колумбийском Университете в Нью-Йорке) я стала изучать различные регионы и эпохи, чтобы понять, чем именно хочу заниматься. На стажировках паралелльно с учебой я также экспериментировала: например, работала в художественном департаменте Индии и Юго-Восточной Азии аукционного дома Sotheby's или в галерее Waddington в Лондоне, где занималась европейским искусством начала XX века. Мое знакомство с современным искусством произошло в 2004 году, когда я вышла на работу в только что открывшуюся Mike Weiss Gallery. Это был первый раз, когда мне удалось соприкоснуться с ныне живущими художниками, без необходимости догадываться, как социополитический контекст и характер автора повлияли на работу — теперь общение с творцами шло напрямую.

Именно тогда вы решили посвятить себя работе с современным искусством?
Не уверена, что сознательно приняла это решение, я просто всегда двигалась вперед, и новые возможности сами возникали передо мной. Помимо моей усидчивости был ещё и элемент везения, — я была в нужном месте в нужное время. В начале нулевых западный мир стал обращать внимание на покупателей из России. Пережив кризис 1998-го, многие из наших соотечественников заинтересовались искусством — сначала русским, а потом и западным. Дилеры, аукционные дома, музеи — все хотели сотрудничать с Россией, однако, за границей было мало людей, которые могли бы помочь связаться с русскими клиентами или учреждениями. Американское образование, опыт и знание российского рынка сделали меня востребованной по обе стороны океана.

Расскажите, как появился Baibakov Art Projects?
Создание Baibakov Art Projects показалось мне естественным шагом в условиях отсутствия выставочных площадок в России и растущего спроса со стороны Запада.

За основу я взяла немецкую модель музеев "кунстхалле" — выставочных пространств без коллекций и постоянных экспозиций. К счастью, многие игроки пришли на российскую арт-сцену в то же время: центр современного искусства "Винзавод" открылся в Москве весной 2007-го, в год, когда я закончила колледж, затем, осенью 2008 года я основала Baibakov Art Projects на Красном Октябре и параллельно начал свою работу ЦСК "Гараж".

Baibakov Art Projects работал с такими культурными партнерами, как 032C, и передовыми художниками, среди которых — Валид Бешти и Люк Тайманс. Какова философия вашей организации?
Изначально у Baibakov Art Projects было две задачи. Первая — вдохнуть с помощью современного искусства новую жизнь в важную архитектурную зону Москвы, шоколадную фабрику "Красный Октябрь". Вторая — создать пространство для диалога путем привлечения международного современного искусства в Россию и демонстрации российского искусства иностранному зрителю.

Наши художники в то время не были частью глобального мира искусства, поэтому я сразу объявила о проведении открытого конкурса предложений. Мы сказали художникам: "Расскажите нам о ваших самых смелых и амбициозных мечтах, и проекты не обязаны быть коммерчески прибыльными" (Baibakov Art Projects — non-profit организация). Мы получили около 125 предложений и выбрали 22 лучших, из которых получился проект под символичным названием invasion:evasion ("вторжение:отторжение"). С одной стороны, речь шла о вторжении в метафорически глобальное пространство современного искусства, которое было в некоторой степени непроницаемо для художников из России, и в то же время "отторжение" намекало на то, что мы хотели уберечь русских художников от категоризации "русские" в мировом контексте. Ведь они должны рассматриваться каждый в отдельности, только по заслугам и вкладу в мировое искусство.

Вы заговорили о позиционировании русской культуры на Западе — а ведь с западной точки зрения, современная русская арт-сцена разделяется на две фазы. Сначала были Булатов, Кабаков и Московские концептуалисты, которые делали нечто романтическое, интровертное в Советском Союзе, а затем, в более поздние времена, в центре внимания оказались яростные политические работы художников от Олега Кулика и "Синих носов" до арт-группы "Война" и Рussy Riot. Как вы считаете, эти художники представляют современную российскую арт-сцену в её истинной форме на международной арене?
Современное российское искусство не сводится к работам политических активистов. Конечно, подавление самовыражения первостепеннее эстетических инноваций, и случай с Pussy Riot чрезвычайно важен. Однако не будем забывать об одном неоспоримом правиле медиа: заголовки о политических работах или художниках, творящих "под гнетом цензуры и в условиях неблагоприятного политического климата" всегда хорошо продавались... В какой-то степени, и правительство, которое критикуют активисты-художники, и СМИ, которые все это освещают, создают миф о том, что в России существует лишь политическое искусство, но это далеко не так.

Важно понимать, что в России есть богатая арт-сцена, где также происходят инновационные движения в эстетике, в самом процессе творения искусства. Сейчас этот тренд характерен и для Запада: многие художники посвящают свои работы самому искусству, процессу (например, Уэйд Гайтон). В то же время есть авторы, которые активно взаимодействуют с социальным контекстом (например, Ай Вэйвэй). Я не думаю, что справедливо считать второго лучше первого — оба движения имеют право на существование.

Сегодня в России создается много работ, посвященных самому творческому процессу. Также у нас очень сильная фотография. Я говорю не о документальном жанре, а о художниках, работающих "на стыке" — таких, как Сергей Братков и Борис Михайлов. Эти художники используют международный, универсальный язык, который повествует об условиях существования людей в целом.

Почему для вас так важно развивать арт-рынок в России?
Потому что он важен для создания индустрии. Многие люди считают, что индустриализация арт-мира носит негативный характер. Это нечто вроде рассуждений академиков из американских университетов: "Давайте обсудим то, как арт-рынок разрушил подлинное искусство". Это все чушь. Вы упомянули Кабакова и Булатова; давайте вспомним, что в Советском Союзе в отсутствии рынка искусства им приходилось заниматься рутинной дневной работой, чтобы прокормить семьи. Творили они ночью — в свободное от работы время.

Сейчас у многих художников в России те же проблемы: чтобы жить, им приходится подрабатывать, делать проекты с коммерческими брендами. Это растрачивает их талант. По моему мнению, коллекционеры и меценаты должны развивать рынок современного искусства здесь таким образом, чтобы у художников было время и энергия на создание искусства, а не на офисную работу ради куска хлеба.

Это хороший переход к беседе о ваших планах относительно Artspace.com — вы создали платформу, направляющую деньги от продаж к художникам и учреждениям. Что вас привлекло в Artspace?
Artspace — инновационная платформа. Что мне нравится больше всего в ней, так это абсолютно беспроигрышная система, которая стала отличным дополнением к миру искусства в целом. Artspace играет роль недостающего звена между заинтересованными сторонами, такими как музеи, галереи и художники, а также помогает коллекционерам и потенциальным покупателям арт-объектов своим ценным образовательным контентом.

Могли бы вы рассказать о своем видении развития сайта на международном уровне?
Мне очень интересно развивать Artspace в глобальном смысле, чтобы на сайте были представлены художники из каждого уголка мира. Также я хочу привлекать различные международные некоммерческие организации и галереи.

Что уже удалось сделать с тех пор, как Вы стали частью этого проекта в начале 2013-го года?
Мы вырастили команду до 25-ти человек — кстати, на главных менеджерских позициях у нас стоят три женщины со степенью MBA из Гарварда (включая меня). Мы начали стремительно развиваться глобально: открыли Artspace в Лондоне и подписали договоры со всеми ключевыми галереями и музеями Великобритании, получили заказы и продали работы коллекционерам из 25 стран мира, в том числе россиянам.

Сегодня у нас на сайте есть инвентаризия, превышающая $100 миллионов, представлены работы более чем 1200 художников, и мы сотрудничаем с 350 галереями и музеями по всему миру. Я особо горжусь тем, что из-за нашего образовательного контента мы выиграли Webby Award — а это практически Оскар в мире старт-апов — за лучший newsletter. Многое уже сделано, но многое ещё впереди! Следующий шаг — приход Artspace в Россию!