Коронавирус в Португалии: история русской девушки и последних дней ее ресторана в Лиссабоне
30.03.20, 18:58
T
BURO. продолжает собирать дневники карантина — личные истории людей, которых пандемия коронавируса заперла вдали от дома, оставила без работы, чьи бизнес и мечты оказались разрушены. В серии уже выходил итальянский, нью-йоркский, лондонский и израильский дневники, а сегодня свои последние 10 дней описывает ресторатор и маркетолог Катя Родионова, которая открыла небольшой ресторан в Португалии и была абсолютно счастлива. Она рассказывает, какую трансформацию пережила и как оказалась в стадии принятия, которая ждет всех нас.
Если вы живете в каком-либо городе мира, у вас есть жизненная история о том, как коронавирус изменил все вокруг и внутри вас, и вы готовы запустить ее в эфир в форме дневника на сайте BURO., пожалуйста, свяжитесь с нами по почте [email protected].
Катя Родионова
Маркетолог, хозяйка ресторана Bowls Bar в Лиссабоне
Последние 10 лет я занималась пиаром и маркетингом ресторанов в Москве и Нижнем Новгороде. 5 лет назад открыла свой первый проект на Даниловском рынке с соками и детокс-программами; он называется Juicy Lab и работает до сих пор.
В индустрию еды попала случайно: занималась оптовой продажей водки, после кризиса 2008-го меня уволили с позиции коммерческого директора региона «Северо-Запад — Урал». Работы не было, и я решила устроиться официанткой в соседний суши-бар. Через месяц в ресторане под меня сделали маркетинговый отдел — тогда я влюбилась в рестораны и еду.
В Португалию тоже перебралась по воле случая. В 2016 году поехала на каникулы в Лиссабон и увидела, что там ресторанная культура находится на уровне 1990-х, а значит, это мой шанс. Меня так захватила идея, что уже через три месяца я вернулась с билетом в один конец. Через 9 месяцев, в октябре 2017-го, в одном из центральных районов Сау-Бенту на улице рядом с парламентом и уймой антикварных магазинов я открыла Bowls Bar. Здесь мы готовим боулы, подаем завтраки весь день, предлагаем линейку детокс-соков и натуральное вино. На открытие потратила 130 тыс. евро, разделив эту сумму вместе с моим партнером Максимом — у него еще порядка 30 ресторанов в Нижнем Новгороде.
Первые полтора года дались сложно: я сделала массу ошибок, но было очевидно, что место выбрано идеально, и ресторан наращивает обороты с каждым месяцем. Последние полгода были отличными, выручка росла, гостей становилось все больше, в новый сезон я входила окрыленной: наконец-то начну возвращать инвестиции. На март наметила открыть новый проект — стрит-фуд с типичным хлебом с Мадейры из сладкого батата с начинками — и арендовала под него помещение в 20 метров от Bowls Bar. А дальше...
Дальше развернулся кошмар, 10 последних дней которого — хроники гибели моей мечты. 11 марта, в первый день карантина, португальские пляжи были битком. До этого дня казалось, что это дурацкая паника: эй, вы серьезно думаете, что португальцев можно запереть дома? Интернет радостно пилил мемчики о том, как вечно расслабленная страна борется с пандемией. П-ф-ф-ф-ф...
Через пару дней количество заболевших стало стремительно расти. Власти приняли решение закрыть весь бизнес, работающий после 22:00, запереть школы и университеты. В медиа стали подробно объяснять, почему важно сидеть дома, запустили патрулирование улиц. Ресторанам предписали сократить посадку на две трети.
18 марта
Просыпаюсь от эсэмэски от повара в 6:30 утра: «Мэм, на работу мы не придем — будем сидеть на карантине. Боимся». Черт! Вспомнила как жаловалась пожилая проститутка на площади Коммерции на днях, что «...ВИЧ вокруг — они не боятся, а гриппа боятся!» Решаю заняться бумагами за предыдущий месяц, пока ребята-бармены моют ресторан, пакуют продукты. Днем решаюсь отправить ответ поварам: «Дорогая команда кухни! Рада, что вы решили поберечь здоровье. Довожу до вашего сведения, что рестораны до сих пор официально не закрыты, и поэтому ваш карантин будет определен как отпуск». Получаю ответ: «Мэм, завтра будем в 8:30». «У» — успешный шантаж.
После обеда размещаю объявление в фейсбуке, что готова отнести продукты и медикаменты в своем районе. Через полчаса уже везу на тележке пакеты девушке, которая карантинит пятый день. Узнать, что с ней, не получилось: она попросила оставить посылку на этаже и сделала перевод на карту.
В шесть созваниваемся с моей девушкой Полиной: она живет в Москве, занимается бизнесом в области промышленного дизайна и должна приехать на неделе. В России, по ее словам, ситуация спокойная, все продолжают работать и тусоваться. Однако ее рейс отменен. Своих сотрудников Полина собирается отправить работать из дома и самоизолируется на даче. Жутко расстраиваюсь, не могу дальше разговаривать, иду реветь и спать. Меня резко накрывает чувство одиночества. Так, наверное, люди перед смертью себя чувствуют: ты один во всем мире перед лицом чего-то неотвратимого и огромного. В районе восьми просыпаюсь, выпиваю полбутылки вина. Спустя полтора часа валюсь спать в надежде проснуться и узнать, что это все приснилось.
19 марта
Не приснилось! С трудом встаю злая, бегу на работу, отвечаю по дороге на письма. Народа на улицах убавилось, в ресторанах жизнь притихла, но все же продолжается — надо накормить оставшихся туристов и развезти доставки. Остаток дня проводим с командой в уборке и делаем новое расписание на «военное время» — часть людей отправляется в отпуск. Пилю пулеметную очередь сториз и постов в инстаграм, призываю подписчиков поддержать нас и заказывать доставку, прошу коллег написать отзывы на Bowls Bar в геолокаторах. Кризис пройдет, и хочу сработать на опережение.
Отзывов ноль. Доставки две. Выручка рекордно низкая, 34 евро. Сотрудники спрашивают, что делать. Кажется, это фильм, и я просто наблюдаю за своей жизнью и тонущим бизнесом.
20 марта
Получила письма от поставщиков с просьбой оплатить счета. Электричество — 297 евро, вода — 1006, вино — 565 евро. Срок оплаты — до конца месяца. Поставкой коммунальных услуг в Португалии занимаются частные компании, общаться с ними сложно: не оплатишь, и тебя отключают через две недели. Водная компания соглашается разбить сумму на три платежа. А еще сегодня последний день оплаты ежемесячного социального налога, это 11% от зарплаты контрактных сотрудников; у меня выходит почти 2000 евро.
Посетителей в Bowls Bar за весь день восемь человек. Пьют чай, отказываясь от кофе и вина: по телевизору сказали, что чай — лучшая профилактика. Едят немного, почти не разговаривают. Пока решала, какой счет важнее оплатить, прилетает письмо от соцстраха — можно не платить в этом месяце. Ура! Отправляю все оставшиеся средства на зарплаты.
Рестораны вокруг меня закрываются пачками: свалился Boutik, которым владеет приятная французская пара, принадлежащая австралийцам кофейня Neighborhood, любимый бар с натуральными винами Senhor Uva — его полтора года назад открыли Стефани и Марк. Большинство заведений повесило на двери бумагу, на которой они извиняются и сообщают, что прекращают работу, потому что боятся заразить вас, дорогие друзья. Правда в том, что просто нет гостей. Я одна осталась на нашей улице. Хорошо, что пес Алекс всегда со мной. Это двухлетний корги, которого знает вся округа. Часто я даже не знакома с теми людьми, что приходят с ним пообщаться и потискать его в бар.
21 марта
Суббота. Для меня обычно в этот день беготня начинается прямо с утра, к 10:30 все 40 мест в ресторане заняты. Но не сегодня: отменяю вызванного раньше помощника. До полудня ни одного заказа; такого с рестораном не было никогда. Пытаюсь набросать планы на следующие дни, и не выходит: горизонт планирования сузился с месяцев и недель до дней и часов.
22 марта
Переписываюсь со знакомыми. Они обвиняют меня в том, что я думаю только о деньгах. Спрашивают, почему не закрываюсь, — надо, чтобы все сидели дома. Дышу — на три счета вдох, на три выдох — и не отвечаю.
Листаю ленту инстаграма: Vogue Portugal публикует призыв записываться волонтерами в администрации своего района, чтобы помогать едой и медикаментами бездомным и людям, находящимся в группе риска. Заполняю заявку.
Натыкаюсь на прямой эфир моей шаманки, к которой каждые четыре месяца езжу проходить церемонию аяваски. Ее сегодняшняя тема — как оставаться в мире с семьей и любимыми, когда ты заперт дома. У меня дома из семьи только собака Алекс и суккуленты. Медитируем с ними вместе.
Продолжаю раскачивать доставку Uber Eats: очень помогают местные блогеры — завсегдатаи ресторана. Заказывают сами и призывают подписчиков. На конец дня — пять заказов и десять кофе на вынос. Грустно.
23 марта
Среди знакомых начинается настоящая истерика. Одни кричат: «Мы все умрем!», другие бомбардируют ссылками и экспертными мнениями о том, что вирус ненастоящий.
В магазины запускают по три человека, которых на входе контролирует охрана.
Люди начинают обходить друг друга за метр, друзья перестают целоваться при встрече и не смотрят друг другу в глаза во время разговоров. Для Португалии что-то немыслимое!
Отписалась от всех информационных каналов, удалила фейсбук с телефона. Все равно прорываются видео от коллег из Америки — рестораны закрываются, сотни тысяч людей теряют работу. Сложно справляться с тревогой — помогают действия. Я варю кофе, принимаю заказы на доставку, убираюсь. Уже пять дней жду ответа от хозяина помещения и от хозяйки квартиры с просьбой устроить мне арендные каникулы — тишина.
24 марта
Слушаю образовательные подкасты «Арзамаса» — не разбираю ни слова. Пытаюсь читать — через пару минут теряю мысль. Открыла учебник португальского — как-будто моя голова обработана каким-то средством, которое отталкивает информацию: ни хрена не понимаю! В Bowls Bar пришло семь человек за кофе на вынос, пять заказов на доставку. Итог — 110 евро.
25 марта
Наконец-то правительство анонсирует меры поддержки. Готовы выдать ссуды, оплатить три четверти заработных плат, уменьшить НДС на ближайший квартал. Пока неясно, войдем ли мы в список субсидируемых предприятий. Объединяемся в общем чате с владельцами мелких бизнесов и ресторанов наших районов Сантуш и Сау-Бенту. Обмениваемся новостями, португальцы помогают нам, экспатам, переводят выступления правительства и законодательные акты, которые теперь выходят каждый день.
Владелец суперпопулярной такерии Pistola y Corazon Дамиан создает петицию: хотим полного освобождения от НДС, отмены аренды на шесть месяцев, оплаты большей части зарплат сотрудников и беспроцентные ссуды на 18 лет. Собираем подписи. Все в чате орут: «Дамиана в президенты!»
Нас поддерживают журналисты одного из главных национальных изданий O Público и размещают петицию у себя на сайте: есть шанс донести позицию рестораторов до Министерства экономики и президента, которые прямо сейчас решают, как помочь каждому сектору экономики.
Морально отдыхаю, пролистывая ленту инстаграма: люди, сидя по домам, готовят, убираются, учатся, занимаются спортом. Как это у них получается?
26 марта
Созваниваюсь с Сашей Суторминой — она грустно говорит, что ресторанному бизнесу во всем мире конец. По ее мнению, нужно просто делать то, что ты действительно любишь, потому что в ближайшее время мы потеряем работу. После разговора меня разрывает; смотрю в лицо очевидному факту — мой бизнес закроется.
Созваниваемся с инвестором. Рассказываю о нашей ситуации, думаем, закрываться ли на карантин или стоит бороться за выручку? Другие-то закрылись, поэтому работать на пустой улице может быть на руку. Макс говорит, что сейчас точка безубыточности меняется на точку здравого смысла: заработал условных 100 евро, раздал зарплаты, купил продукты, если что-то остается — продолжаем работать. У меня четыре человека на контракте, и каждый день им нужно заплатить 100 евро вне зависимости от количества заказов. Вероятно, пришло время всех отпустить. Как это сделать, я не понимаю.
Когда вечером закрываю ресторан, заходит темнокожий бездомный с куском багета. Ему то ли 30, то ли 50, одет не по погоде тепло, на ногах конверсы; просит дать поесть — судя по акценту, он откуда-то из Кабо Верде. Грею ему наш тыквенный суп. Хватает, бубнит под нос «обригаду» и быстро уходит. Обнаруживаю, что пропала пачка сигарет, а это 4,60 евро между прочим. Думаю, в следующий раз вместо супа скажу ему просто «иди, воруй».
Дома впервые за неделю убрала квартиру и развесила лежащие по диванам вещи. До этого были силы только оставить их, где сняла. Вместо вина сделала себе имбирный чай — пить надоело. Звонок Полине, в разговоре с ней вирус уже не главная тема: у нее новый проект — дизайн и застройка корнеров для крупной европейской компании. Говорит, что родители не хотят сидеть дома, а я ей — что погода в Лиссабоне классная, ходим в футболках; она не понимает, куда везти кошку Муську — на дачу или оставить в Москве. Хвалюсь, что похудела на 3 кило — совершенно не хочется есть.
Попозже созваниваюсь с американской подругой — продюсером в ЛА. Рассказываю, что у меня есть идея снять фильм в инстаграм-сториз о последних днях ресторана. Она дает советы: найди штатив, сними красиво со светом свои любимые вещи в ресторане — кресла с секретной барахолки, винтажную итальянскую кофемашину Barlume, ну и еду. Серьезно? Мы об этом разговариваем?
{"points":[{"id":1,"properties":{"x":0,"y":0,"z":0,"opacity":1,"scaleX":1,"scaleY":1,"rotationX":0,"rotationY":0,"rotationZ":0}},{"id":3,"properties":{"x":341,"y":0,"z":0,"opacity":1,"scaleX":1,"scaleY":1,"rotationX":0,"rotationY":0,"rotationZ":0}}],"steps":[{"id":2,"properties":{"duration":171,"delay":0,"bezier":[],"ease":"Power0.easeNone","automatic_duration":true}}],"transform_origin":{"x":0.5,"y":0.5}}
{"points":[{"id":1,"properties":{"x":0,"y":0,"z":0,"opacity":1,"scaleX":1,"scaleY":1,"rotationX":0,"rotationY":0,"rotationZ":0}},{"id":3,"properties":{"x":341,"y":0,"z":0,"opacity":1,"scaleX":1,"scaleY":1,"rotationX":0,"rotationY":0,"rotationZ":0}}],"steps":[{"id":2,"properties":{"duration":171,"delay":0,"bezier":[],"ease":"Power0.easeNone","automatic_duration":true}}],"transform_origin":{"x":0.5,"y":0.5}}
27 марта
В пятницу неожиданно просыпаюсь в отличном настроении. Удивительно, как мне удается эти дни спать спокойно. Начинаю день с медитации с шаманом, тема сессии — «Надежда».
Что это? Слепая вера в чудо, когда уже ничего не работает? Она просит меня вспомнить самую ужасную ситуацию, когда я испытывала страх и безысходность. Я вспомнила случай в 2001-м, когда меня украли бандиты прямо на улице. Я тогда выступала в шоу-балете, и, как потом оказалось, одно из выступлений проходило на дне рождения криминального авторитета. После окончания шоу, в котором, кроме номера с танцами, принимали участие медведи и цыгане, нам, 18-летним девчонкам, объявили, что теперь — в номера! Мы перепугались и сбежали, выпрыгнув в окно со второго этажа. Авторитеты оскорбились. Нас поймали на следующий день и затолкали в машины прямо с улиц. Обещали убить и расчленить, но всего лишь обрили головы. После того, как я восстановила в памяти тот жуткий случай, шаманка сказала, что надо громко кричать «hope». Мне это очень понравилось. Я поняла, что тогда было реально страшно, а сейчас — норм, справлюсь.
Созваниваюсь с командой кухни, объясняю, что готовлю документы на увольнение и помогу им встать на биржу труда, чтобы они смогли получить пособие. Они говорят: «Мадам, мы с вами. Мы сделаем все, что нужно». Всю смену проработала в зале одна.
Вечером приходит наш пожилой сосед Жозэ Карлуш, который живет в Сао-Бенто уже 25 лет. Он каждый день бывает в Bowls Bar со своей страшной собачонкой Тинтином. Его кризис не волнует, он строит кому-то в Кашкайше веранду на участке, и для него ничего не поменялось. Рассказывает, что молодежь очень уж тупая пошла: один рэп на уме. Рэп ему не нравится. Вируса не боится, дома сидеть не собирается: «Ты с ума сошла!? Утром кофе, вечером пиво! И Тинтин дома сидеть не может, воет постоянно». Меняю, как всегда, пару лимонов из его сада на кружку пива. Жозэ учит меня новым матерным словам на португальском: тренируемся на собаках — я обзываю своего Алекса, а он Тинтина.
Вечерний созвон с Полиной превращается в видеоразговор втроем с выпиванием пива. Перевожу ей вопросы Жозэ, она кричит ему «Ола!», он спрашивает, когда она приедет. На ночь читаю Полине «Одиссею» Гомера. Говорю, что сама я сейчас проплываю между Сциллой и Харизмой. Какое счастье, она все еще смеется над моими тупыми шутками!
28 марта
Вставать не хочется. Сегодня весь день занимаюсь организационными вопросами: составляю запросы на приостановку контрактов с арендодателем, пишу в электрическую компанию и поставщикам — прошу отсрочек по оплате.
Написала шапочная знакомая, что хочет отдать мне свою квартиру под Лиссабоном и машину, пока застряла в Москве. Это новость заставила меня прыгать до потолка: у меня как раз через несколько дней заканчивается договор на мое жилье. За ключами на Кошта да Капарику в 10 км от Лиссабона меня везет моя психотерапевт Аня. Она поддерживала меня все это время и утром настояла, чтобы помочь мне забрать ключи. На выезде из города неожиданно встаем в огромную пробку: все машины тормозит полиция. Тех, кто передвигается вне своего района, разворачивают. Мы отделались короткой беседой и угрозой конфискации машины в следующий раз. Спасают только двое орущих малыша Ани на заднем сиденье. Забираю ключи, захожу посмотреть квартиру — это офигенный таунхаус в лесу! И машина досталась отличная: серебристый Volkswagen Up, да еще и автомат!
В Bowls, куда я возвращаюсь за Алексом, встречаю соседку Сьюзан, которая живет в том же здании, где наш ресторан. Она юристка родом из Новой Зеландии; на время своих отъездов оставляет ключи от квартиры у нас в баре. Сьюзан только прилетела; говорит, что эвакуация на военных самолетах из Мали, где у нее был краткосрочный контракт, заняла 58 часов. «Катя, ты открыта завтра? — спрашивает она. — Я умру без твоего латте!»
Возвращаюсь домой с наступлением темноты. За мной увязываются какие-то сомнительные типы: «Ты одна? Опасно ходить по улицам в одиночестве, так много плохих людей…» Так странно это слышать и впервые чувствовать себя небезопасно в районе, где люди частенько дверь в квартиры не закрывают. Говорю, что у меня есть нож, а сама нащупываю в кармане штопор, который всегда со мной.
29 марта
Утром местное министерство здравоохранения объявило, что прогнозирует пик пандемии в Португалии в конце мая. Значит, карантин продлится до начала лета. Сегодня до полудня в ресторане ни одного человека. На улицах пустота. Даже в супермаркеты никто не стоит в очереди. Осталось выполнить формальности и закрыться. До конца мая или навсегда?
Сижу в пустом Bowls Bar и думаю, что важнее — человеческая жизнь или свобода? Государство отвечает однозначно: сохранить здоровье граждан принципиально. А граждане разделились: многие считают, что экономические последствия от тотального карантина приведут к гораздо большим несчастьям, чем сам вирус. А может, свобода духа начинается там, где заканчивается свобода физическая?
На своей первой аяваске в прошлом июле я видела свое рождение. Я была очень счастлива в каком-то невероятно красивом месте. И вдруг оно стало очень тесным, перестало хватать воздуха, я забилась в конвульсиях и поняла, что умираю, задыхаюсь. Говорила себе: борись, давай, дыши! А потом кто-то сказал мне очень ласково: прими свою смерть, смирись. Я сдалась, и в следующую минуту поняла, что рождаюсь в новом мире, где действуют совсем другие законы.
Статьи по теме
Подборка Buro 24/7
