Раньше были мы, теперь они: в чем обвиняют Егора Жукова
Ведущий «Дождя» Денис Катаев — о том, почему суд над Жуковым шире «московского дела»
Во вторник, 19 ноября, в Кунцевском районном суде начинается процесс по делу Егора Жукова, который затронет в нашей стране каждого современного и осознанного человека — от Юрия Дудя до ректора Вышки Ярослава Кузьминова. Тлеющая на просторах интернета свобода слова может исчезнуть после обвинительного приговора Жукову — пускай даже условного. И по силе воздействия это будет похлеще закона о «суверенном интернете», никакой файервол не понадобится — сигнал будет посильнее буквы закона.
В нулевые закручивание начали с федеральных каналов, в десятых подобрались к репостам и лайкам, теперь же, на пороге 2020-х, пришли буквально к нам в квартиру, где, выражаясь словами из песни группы СБПЧ, «раньше были мы, теперь они». Нет личного пространства, нет «домика», из которого выражал свое мнение Егор Жуков, за вами следят. Кто не спрятался, они не виноваты, а кто еще посмеет вставить свои пять копеек, то берегитесь. Символично, что во время обыска дома у Жукова забрали даже керамическую лягушку.
Студент ВШЭ выступает в данном процессе показательной жертвой, которая попалась под горячую руку разгневанным мужчинам в погонах. Поэтому водораздел: либо общество не позволит случится приговору, либо де факто сдаст последний бастион, и тогда уже «вопли родных» не помогут. «Будка гласности» останется атрибутом перестройки, а ютуб перестанет быть местом для дискуссий вслед за Думой. Каждый автор видеоблога рискует прослыть у них мечтателем, и опасным!
Итак, студента 4-го курса Высшей школы экономики обвиняют в публичных призывах к экстремистской деятельности за ролики, которые он публиковал на своем канале два года назад. Да, действительно, местами Жуков высказывался резко. Вот, к примеру, цитата: «Давайте взглянем на современную Россию, на Росгдварию, единственной целью которой является защита политического режима, выстроенного Путиным. Давайте взглянем на притеснения оппозиции, которые инициируются нашим „владыкой“, или же давайте взглянем на богатство друзей Путина — на Ралдугина, Тимченко, чету Ротенбергов, ворующих наши деньги и миллиардами осваивающих госзаказы…»
Но все-таки это были лишь слова, без призывов брать Кремль. Неужели эти слова не мальчика, но мужа так же напугали Путина, как пластиковый стаканчик ужаснули росгвардейцев на улицах? Если так, то что же делать с реальными угрозами и глобальными вызовами, о которых любит говорить президент? Хватит ли сил отразить реальную атаку, если все старания экспертов ФСБ уходят на анализ речей 19-летнего парня?
Вернемся к делу по существу: изначально Жукова задержали по обвинению в так называемых «массовых беспорядках» 27 июля на улицах Москвы. Вскоре за отсутствием доказательств его отпустили под домашний арест и сняли обвинения. Система не сдалась, и в тот же день ему предъявили новые обвинения в призывах к экстремизму, которые нашли в старых роликах. В них он между делом рассказывал о философии Махатмы Ганди, Мартина Лютера Кинга, Умберто Эко и других общественных деятелей, выступавших за любые формы ненасильственного протеста. Где здесь пресловутый экстремизм, когда студент, наоборот, оказался его противником и пацифистом?
Взгляды Жукова строятся исключительно на мирном протесте, о чем Егор не раз заявлял во время предварительных судебных заседаний. В сентябре отечественные филологи, академики и члены-корреспонденты РАН, а затем и лингвисты ВШЭ установили, что высказывания Егора Жукова не носят характер призыва и уж тем более не вписываются в понятие экстремизма. Однако суд пока верит только неизвестному эксперту ФСБ. Наплевав на презумпцию невиновности, его уже внесли в базу террористов и экстремистов Росфинмониторинга, в результате чего он оказался поражен в правах и не может иметь собственный банковский счет. Еще на стадии следствия Жукову де-факто запретили продолжать учиться, несмотря на призывы некоторых преподавателей родного университета.
В целом Вышка пытается оставаться «вне политики» стараниями ректора Ярослава Кузьминова, который сказал, что не стоит раскручивать из Жукова политическую звезду. И это опасно не только для вуза, но и для всей образовательной системы. Своим аккуратным отстранением Кузьминов роет себе же яму — так он дает системе возможность себя раздавить при удобном случае. Выходит, не только Егору и другим интернет-блогерам соцсетей здесь не место — всем гуманитариям указывают на дверь. Это преследование отлично вписывается в нынешний контекст времени: посмотрите, как на федеральных каналах распространяется идея, что «гуманитарные науки растят недовольных». В эфире «Вестей недели» Дмитрий Киселев назвал российскую систему высшего образования конвейером по производству недовольных и объяснил образовавшуюся политическую активность студентов чрезмерным числом гуманитариев, которые, не найдя места на рынке труда, умножают ряды протестующих: «Вместо того, чтобы учиться, куда интереснее самоутверждаться протестом. Здесь все понятно: не можешь созидать — протестуй».
Параллельно с этим силовики давят на научное сообщество: ученых призывают ограничить внешние контакты, в институты РАН приходят с обысками, как это недавно произошло в Физическом институте им. П. Н. Лебедева из-за поставки оптических элементов Германии. Входит ли мракобесие в планы развития нашего государства на пороге нового десятилетия? На вопрос пока отвечает один Жуков в суде, а общество в массе своей молчит — это важно констатировать. Я считаю, что создана реальная угроза свободе взглядов в стране, и если не защитить Егора сейчас, то завтра под следствием могут оказаться любой другой блогер, журналист, студент, ученый, непочтительно высказавшийся о русском языке, или тот, у кого просто сдали нервы от абсурда и бесправия.
Надежда даже в таком беспросветном деле есть, и она в таких же студентах, как сам Егор. Самоорганизация молодежи и солидарность, которая сегодня переживает неведомый размах, может стать символом ненасильственного протеста. С первого дня ареста Егора ребята начали организовывать передачи и походы в суды, то есть максимально добивались правды без фиги в кармане. Возникло множество сообществ по типу «Арестанты 212», которых поддерживают даже коммерческие организации, правда, пока не спешащие в этом признаться. Студенты, по заветам Егора и его учителей, молча стоят в пикетах у Администрации президента, Высшей школы экономики и у периферийных станций метро. Стоят, чтобы знали, что в нашей стране сажают невинных. Но их пока не слушают.
Признаюсь, и я раньше пребывал во внутренней эмиграции и часто отворачивался от резонансных процессов. Дело Жукова изменило все радикальным образом, потому что я тоже — выпускник факультета политологии Высшей школы экономики и не раз выступал с пламенными речами о положении дел в стране. Егору Жукову в СИЗО я написал, что «…на последнем митинге на Сахарова мне запомнился плакат „Моя Россия сидит в тюрьме“. И это действительно так. Сегодня лучшие люди оказались под арестом. Знакомство, хоть пока и заочное, с такими ребятами, как ты, — единственное, за что я благодарен этой власти, всему этому „московскому делу“. Такие, как вы, вселяют ту самую надежду на долгую счастливую жизнь нашей страны. Я долго думал о переезде, о продолжении учебы в Sciences Po в Париже, но этим летом отчетливо понял, что жизнь — она здесь и сейчас в Москве, что лед тронулся, а Россия, как ты правильно сказал, неминуемо станет свободной. И ты тоже, как и все остальные фигуранты этого позорного процесса. Но процесс оказался нужен нам всем, чтобы гражданское общество наконец встряхнулось, чтобы мы поняли, чем на самом деле дорожим, без чего не можем жить никак — без свободы».
Свобода наступит только тогда, когда фраза из песни СБПЧ «Кому какое дело» растеряет актуальность. Не закрывайте глаза — следите за процессом!
#СвободуЕгоруЖукову
