Почему новый аромат Galop d’Hermès — важная премьера сезона

«Это аромат, который дает то, что обещает. Вы чувствуете розу и кожу — и влюбляетесь в аромат, вы ходите с ним весь день — и остаетесь влюблены в него», — говорит мне Кристин Нажель, парфюмер дома Hermès, когда я прошу ее рассказать, как ей пришла идея соединить розу и мягкую эрмесовскую кожу Doblis в настоящем галопе, когда они в бодром темпе сменяют друг друга все время, пока аромат живет на вашей коже.

«Например, вы покупаете аромат с какими-то верхними нотами, которые вам нравятся, но через 15 минут это уже что-то совсем другое, — объясняет Кристин свою концепцию. — Даже если следующие ноты вам тоже нравятся, это бывает немного разочаровывающе. Мне нравится традиционное развитие аромата, но это другая история. То, что я хотела сделать, — это галоп. Это роза, которая никогда не доминирует и все время танцует с кожей. Я думаю, что, если вы полюбите этот аромат, вы будете счастливы ощущать его все время».

Galop d'Hermès не просто первые духи нового главного парфюмера (в январе Кристин представила туалетную воду Rhubarbe Écarlate) — это новый этап в парфюмерной истории дома. И вся его предыдущая история в них тоже нашла место. Кожа Doblis, которая стала для Кристин Нажель отправной точкой, уже появлялась в ароматах Hermès и даже в их названии. В 1955 году Ги Робер сделал аромат, который так и назывался, он был переиздан в 2004 году серией в тысячу штук под руководством его сына Франсуа Робера. Флакон новых духов тоже крепко связан с историей дома: в 1930 году Hermès открыл свой первый бутик в Нью-Йорке, на углу 53-й улицы и Пятой авеню, и представил собравшейся публике специально сделанный по такому случаю аромат Hermès № 1 — во флаконе в форме стремени. Один из 200 этих флаконов чудом сохранился в архивах дома и стал прообразом для Galop.

Лошади, верховая езда, конская упряжь, кожа Doblis — тут сошлось все глубинное, сущностное, что было и есть в Hermès. Можно назвать это эстетическими кодами, можно — вехами истории, но суть в том, что получился аромат, абсолютно органичный для Hermès. И само название, Galop, кажется таким очевидным, что странно, что у них до сих пор не было такого аромата. То есть новый парфюмер идеально вписался в эрмесовский контекст. И при этом ничуть не потерял себя — эмоциональность, чувствительность и яркость Кристин Нажель видны тут превосходно. Как все так сложилось?

«Что действительно замечательно — я была совершенно свободна, — говорит Кристин. — Hermès не проводит тестов аромата, у меня не было лимита по цене. Например, когда наш партнер сделал прототип флакона Galop, казалось, что его невозможно выпустить, — он выходил слишком дорогим: он полностью сменный, нужно 14 отдельных деталей, чтобы собрать его, и каждая отполирована вручную. Но Пьер-Алексис (Пьер-Алексис Дюма, артистический директор Hermès) сказал: "Мы Hermès, и мы его сделаем". А на следующей встрече мы увидели огромный флакон и Пьер-Алексис спросил: "Что это?!". Ему ответили, что большие сети типа Sеphora хотят флакон 100 мл. "Но это не выглядит красиво! Мы не можем сделать так неэстетично. Флакон 50 мл был идеален. Если Sеphora хочет 100 мл, у них его просто не будет — будем продавать Galop только в наших бутиках. Мы должны уважать наше творчество».

Конечно, я расспрашиваю Кристин об ингредиентах — что еще, кроме розы и кожи Doblis, было для нее важно. И она называет османтус (чтобы передать эффект кожи персика), шафран (чтобы придать ей остроту) и айву (в пару к розе, чтобы выразить обратную, бархатную сторону кожи Doblis): «Я не очень люблю много говорить об ингредиентах — это на самом деле имеет не так много смысла. Действительно важно то, что моя формула была совсем короткой — на половину странички».

И в этом еще одно кардинальное свойство Hermès — идеальная простота, которой так трудно достичь. «Когда вы трогаете в магазине Hermès кожаную куртку или кашемировый свитер, — объясняет Кристин, — они всегда очень просты, но их текстура чрезвычайно богата». Она вообще мастерски использует сравнения и свой блестящий культурный бэкграунд. Например, описывая, как она выбирает ингредиенты, как работает с формулой, с пропорциями, она говорит: «Я могу взять овердозу чего-то, что мне действительно нравится, потому что это дает более убедительное, более естественное ощущение. Маленькая параллель из мира искусства: Роден всегда увеличивал руки и ступни своих статуй, чтобы сделать их более естественными. Если вы присмотритесь к рукам, они всегда диспропорциональны, но именно это придавало его скульптурам жизнь».

Все время, пока мы с ней разговариваем (а проходит больше часа), роза и кожа на моем запястье несутся тем самым галопом, который мне обещали, — и этот эффект буквально завораживает. Я спрашиваю, сколько времени ей понадобилось, чтобы его добиться. «На все ушел год — и примерно три месяца потребовала сама идея. Но на самом деле я не следила: у меня есть столько времени, сколько мне нужно. И если бы мне потребовалось два года, было бы два года».

Еще один живо интересующий меня вопрос: как был выстроен процесс и что возникло первым — идея галопа или название Galop. Кристин говорит, что идея — и что ее название было Rose Équestre («Роза верховой езды», или «Роза-наездница»), но нужно было что-то легкопроизносимое на разных языках. Так возник Galop. «Замечательно в этом проекте то, что все началось с аромата — коммуникация, рекламные имиджи. Танец, который вы видите в рекламном ролике, был инспирирован танцем розы и кожи. Лучший подарок, который Hermès мог сделать, — довериться мне и выстроить всю историю вокруг моего создания, вокруг самого аромата. Вот почему это состоялось».

Такой яркий аромат — это вызов для парфюмера, потому что после такого statement-аромата сложно сделать следующий шаг. Конечно, Кристин не раскрывает, каков будет ее следующий аромат («что-то совершенно отличное от Galop»), а вместо этого рассказывает одну чудную историю: «Первой парфюмерной компанией, в которую я пришла, был Firmenich. Я работала там в исследовательской лаборатории, и в первый же день я понюхала один продукт, у которого был действительно прекрасный древесный запах. Я ушла из Firmenich, прошла целая жизнь — и вот в прошлом году эта молекула была выделена, этот прекрасный запах был пойман. Им понадобилось больше 25 лет — и этот ингредиент показали мне, чтобы я могла его взять, если захочу. Я была так счастлива! Я воскликнула: "Бог мой! Я использую его для своего следующего аромата!"».

Будет ли это дерево, будут ли это цветы, будет ли это какая-нибудь другая кожа из арсенала Hermès («возможно, я сделаю что-то с кожей Barenia, она такая прекрасная, но не прямо сейчас») — очевидно, что мы теперь этого будем ждать. Тут меняются парфюмеры — но не меняется подход. И Кристин его отлично формулирует: «Уровень требовательности и качества, внимания к деталям. И вся история Hermès связана с материалами — это очень важно, это суть дома, и это именно тот дом, в котором я бы хотела выразить себя».