Что делать в Бургундии и почему ее обязательно нужно увидеть. Часть 2

Елена Стафьева продолжает рассказывать о своем путешествии по Бургундии. На этот раз речь о главных городах региона — вечных соперниках Дижоне и Боне

Итак, Карл Смелый, с которого я тут начинала в прошлый раз. XV век. Последний бургундский герцог, после трагической гибели которого в поле у Нанси (тело было так сильно порублено, что опознал его только личный врач по шрамам), Бургундия была разделена между Франциией и Священной Римской империей. Кусок оттяпал хитрый и жадный Людовик XI, остальное получил в качестве наследства за Марией Бургундской, дочерью и единственной наследницей Карла Смелого, Максимилиан I. На этом, собственно, и закончилось Средневековье.

Если вы собираетесь посетить самую сердцевину Бургундии, ее главные города Бон и Дижон, то неплохо бы вам это знать — потому что самое важное в них как раз вся эта осень средневековья. Опять же — Бургундия и тут сильно недооценена, потому что оба этих города просто настоящие жемчужины, ничем не уступающие какому-нибудь Авиньону или Брюгге. Даже лучше — потому что туристы тут, конечно, ходят, но не такими табунами, и у тебя моментально возникает очень комплиментарное ощущение, что это ты сам, такой тонкий, культурный и образованный, открыл это волшебное место в глухой глубинке. Что, конечно, не так — но все равно очень приятно.

Бон и Дижон всегда соперничали — и в XV веке во времена всех четырех великих герцогов Бургундии из династии Валуа, и сейчас. Но самое забавное, что и сегодня, если провести в Боне какое-то время, общаясь с местными, становится понятно, насколько ревниво относятся они к дижонцам — потому что дижонцы до сих пор ощущают себя столичными жителями и демонстрируют милый домашний снобизм по отношению к бонцам.

Бон и Дижон всегда соперничали — и в XV веке во времена всех четырех великих герцогов Бургундии из династии Валуа, и сейчас

В Дижоне есть минимум три великолепных собора (готический кафедральный Saint-Bénigne, готический Notre-Dame и ренессансный Saint-Michel) и чудная маленькая романско-готическая церковь Святого Филибера; в Боне — один из последних великих романских соборов Бургундии, коллегиальная церковь Notre-Dame. В Дижоне — остатки герцогского дворца с башней Филиппа Доброго, парадной лестницей и кухней, в Боне — почти нетронутые древние стены с башнями. В Дижоне есть изумительное классицистическое аббатство бернардинок XVII века с барочной церковью Св. Анны XVIII века (там сейчас два музея: Бургундской жизни и Сакрального искусства) и несколько блистательных ренессансных особняков; в Боне — целые средневековые кварталы как в сказке "Город мастеров".

В Дижоне — великолепный Музей изящных искусств с великим "Рождеством" великого Робера Кампена и портретом Филиппа Доброго кисти ван дер Вейдена (сейчас он подписан как "ателье ван дер Вейдена", что вовсе не делает его хуже); в Боне — волшебной красоты "Гобелены Девы" (Марии, разумеется) XV века на хорах Notre Dame. В Дижоне — надгробия бургундских герцогов Иоанна Бесстрашного, Филиппа Храброго и жены его Маргариты Фландрской (их перенесли в Сторожевой зал герцогского дворца из монастыря Шанмоль, остатки которого на территории здешней психиатрической лечебницы сами по себе великолепны), вокруг которых можно ходить часами, разглядывая фигурки подданных герцога, сделанные выдающимся бургундским скульптором Клаусом Слютером и его племянником Клаусом де Верве — это тот самый почти магический северный реализм, который потом прославит фламандскую школу, ван Эйк в мраморе еще до всякого ван Эйка.

Зато в Боне есть то, что, в принципе, тянет на настоящее чудо света, — легендарный бонский L’Hôtel-Dieu, то есть госпиталь для бедных. Его построил Николя Ролен, многолетний канцлер Филиппа Доброго, человек, которому герцогство Бургундское во многом и обязано своим процветанием (это, кстати, тот самый Ролен, который заказал "Мадонну канцлера Ролена" Яна ван Эйка, жемчужину коллекции Лувра). Здесь же висят портреты Ролена и его обожаемой третьей жены Гигон де Сален, написанные великим бургундским гением Рогиром ван дер Вейденом вместе со знаменитым "Страшным судом", огромным, мистической красоты полиптихом, от которого просто захватывает дух, и ради которого, в том числе, люди и стекаются в L’Hôtel-Dieu.

Впрочем, даже не будь здесь ван дер Вейдена, достаточно было бы одной крыши L’Hôtel-Dieu, чтобы стремиться сюда. Впервые проезжая через Бургундию лет шесть назад, я издалека, со скоростной трассы, увидела эту сияющую радугой крышу и решила, что я непременно должна буду посмотреть на нее вблизи. Традиционные бургундские крыши, на которых из цветной черепицы (зеленой, красной, терракотовой и черной) выкладываются геометрические узоры, — это главный здешний специалитет, они стоят астрономических денег (черепицу делают вручную), весят несколько тонн, но служат минимум два века. И крыша бонского L’Hôtel-Dieu — самая большая, самая красивая и самая знаменитая из всех бургундских крыш.

Крыши — это главный здешний специалитет, они стоят астрономических денег (черепицу делают вручную), весят несколько тонн, но служат минимум два века

L’Hôtel-Dieu, кстати, был именно госпиталем вплоть до 70-х годов XX века — сейчас, конечно, тут уже только музей, бонцы построили новый, который по-прежнему, как и повелось со времен канцлера Ролена, существует на пожертвования. Первые средства для L’Hôtel-Dieu завещали сам канцлер и его жена, потом свое имущество жертвовали и другие — кто комод или шкаф, а кто, например, виноградник — поэтому сегодня L’Hôtel-Dieu владеет одними из лучших бургундских виноградников, и каждый год тут устраивается один из главных во Франции (и в мире) винных аукционов. И если знать, сколько стоят великие бургундские вина с окрестных виноградников, то становится понятно, как на эти средства живет новый госпиталь. Например, бутылка самого обычного Montrachet (одного из самых дорогих сухих белых вин мира) из приличного хозяйства будет стоить минимум 300 евро — и мы не говорим о великих годах и великих хозяйствах. Чуть скромнее обойдется другое знаменитое белое из окрестностей Бона — Corton-Charlemagne или любимое красное вино Дюма-отца (и, соответственно, его мушкетеров) Gevrey-Chambertin.

Собственно, можно так и воспринимать эти два волшебных бургундских города: Дижон — столица Бургундии, Бон — столица бургундских вин. Или так: средневековый тихий Бон, ренессансный придворный Дижон. В сущности же оба — совершенно особые бургундские города, не похожие ни на нормандские, ни на бретонские, ни на лотарингские или провансальские. В них есть одно редкое и очень ценное ощущение — живого, текущего вокруг тебя исторического времени, в котором Карл Смелый и вот эти люди на улицах Бона и Дижона связаны. Поэтому здесь ты одновременно чувствуешь себя и посреди современной Франции, и в Бургундском герцогстве и где-то in the middle of nowhere. И вот еще что: непременно нужно отъехать куда-нибудь в деревни и виноградники и на закате посмотреть на окрестные дома и церкви — которые в лучах закатного солнца сияют золотом, таково свойство местного камня. Потому здешний департамент и называется Côte d’Or — Золотой край, без всяких метафор.