Почему Андрей Малахов — лучший журналист России

В студии Первого канала сидит писательница и светская дама Лена Ленина — со знаменитой прической. Говорят о вечном. Разбирают что-то такое, ужасное, то ли мальчик с огромной прозрачной головой, в которой плещется вода, то ли очередное групповое изнасилование. Лена Ленина из уважения к моменту подбирает платье, которое, обрамляя маскулинную конструкцию писательницы, уплывает далеко. Рядом с ней сидит какой-нибудь муниципальный депутат и смотрит на Ленину в испуганном восторге: разглядывает космическую тарелку на ее голове. Тарелка грозит обрушиться каждый раз, как светская дама хохочет и отбрасывает себя вбок; муниципальный депутат судорожно рассчитывает, как отражать атаку представительницы русской литературы.

Вокруг в белых креслах аккомпанируют звезды шоу-бизнеса, практикующие и отдыхающие врачи, эксперты по девиантному поведению в российских селах, представители общественности и другие карикатурные персонажи. В нужные моменты все кричат, что самое главное — оставаться людьми. У них всех есть какие-то свои дела, но текущий час они благородно отдают на помощь народу. Им на суд выводят диковатых граждан неприятной наружности, проблемы которых так или иначе связаны с самыми базовыми потребностями: кому-то нечего есть, кому-то негде жить, кому-то не с кем спать, кому-то было с кем, но он захотел другого и это вылилось в драму. Платья и костюмы людей в белых креслах выглядят, как правило, так же чудовищно, как и наряды «народа», но стоят, очевидно, значительно дороже, что как бы дает им право указывать на недочеты в морально-нравственном его, народа, облике. Так продолжается на кульминационной территории российской жизни — федеральном ТВ — ежедневно уже почти два десятка лет за вычетом праздников и выходных, однако же и праздники с выходными федеральному ТВ есть чем заполнить.

Слухи об уходе Андрея Малахова с Первого канала — все еще слухи, однако это почти как «еще не решил, буду ли баллотироваться». Заявление об увольнении не написано, но источники и близкие к источникам сообщают, что Малахов заимел конфликт с новым продюсером программы, уже работавшей в «Пусть говорят» и теперь снова назначенной Эрнстом — якобы для выравнивания просевших рейтингов. Наталья Никонова в последние годы занималась производством программы «Прямой эфир» на «России 1», а теперь якобы привела с собой часть команды и решила добавить в «Пусть говорят» побольше политической повестки — это одна из предполагаемых причин, по которой Малахов взбунтовался. В анонимных телеграм-каналах пишут, что все, мол, из-за того, что Малахову никак не давали делать свои собственные программы. И все же следует понимать, что такое Первый канал, и вот уже телекритик Ирина Петровская комментирует: «Это как предположить, что Путин перейдет с поста президента работать в московскую мэрию». Кто знает, может быть, московская мэрия нуждается в более крепком хозяйственнике, как ВГТРК нуждается в более популярных ведущих.

Два года назад я написал колонку, в которой назвал Андрея Малахова лучшим журналистом России. Аргументировать это было довольно просто. Дело в том, что Андрей Малахов уже шестнадцать лет ведет передачу, в которой, в сущности, только и делают, что показывают гротескные вариации на фильм «Левиафан». Из этой передачи мы узнаем, что Россия пьет, подыхает от дешевых наркотиков, спит с кем попало и не понимает, откуда берутся дети, не получает никакого образования, а если получает — так оно никуда не годится, не имеет возможности съездить за границу или даже в другой город, ежедневно сталкивается с уже не поражающей воображение коррупцией, не имеет ни малейшего понятия о здравом смысле, ворует по-трезвому, убивает по пьяни, насилует по непониманию, не понимает, почему за насилие надо сажать насильника, а не «ту шлюху, которая сама давалка», избивает врачей, которые не смогли спасти повесившегося за четыре часа до их приезда, убивает продавщицу, которая не дала водку в долг, избивает продавщицу, которая дала водку в долг чьему-то мужу, избивает продавщицу, у которой просто что-то не так было с лицом. Мы узнаем, что Россия молится единому богу и боится черных кошек и гусиного пуха под крыльцом, что Россия спасается гречкой от рака, а мочой — от СПИДа. Мы узнаем, что главный русский ученый — это целительница Джуна, что Чумак по сравнению с ней — ребенок, но, вообще-то, и Чумак тоже великий, вот, смотрите, скольких людей с того света вытащил. Мы узнаем, что Россия, выигравшая конкурс «В отпуск…», со статным ведущим отправляется не в Крым, а на тропический остров, что Россия делает себе пластические операции, а когда они не получаются, винит в этом свою соседку. Мы узнаем, что брак 15-летней девочки из деревни с 24-летним — это более чем нормально, а женитьба певца Шаляпина на богатой старухе — нет, что двухлетнюю девочку можно избить «за что-то», что в убийстве брутальным самцом 19-летней девушки не все так однозначно, что тесты ДНК врут, потому что их придумали американские ученые, чтобы заставить платить алименты посторонних людей, что можно оценивать преподавательскую деятельность педагога не по академическим достижениям, а по тому, что она делает вечером, с кем спит и где танцует, мы узнаем, что творческая интеллигенция России — это Бари Алибасов, певица Глюкоза, популярный певец Данко, ну и еще Елена Образцова немножко, хотя она и умерла. Мы узнаем, что нашу молодежь отравило не все вышеперечисленное, а спайсы, которые «привозят с территории Украины».

Иными словами, Андрей Малахов вот уже шестнадцать лет ведет такого рода передачу, в которой каждый день показывают Россию, ничем не прикрытую, не смазанную интеллигентской деликатностью журналистов «Дождя», справедливо из соображений вкуса сторонящихся совсем откровенного ада. То есть какой-нибудь Стрелков-Гиркин, будь он под рукой, должен в такой момент воскликнуть: вот где настоящая русофобия-то! Если вспомнить, что все это происходит на главном государственном телеканале страны, начинает натурально кружиться голова.

Колонка эта случилась со мной два года назад, но с основным ее посылом я до сих пор согласен. Другое дело, что здесь очевидна точка для дискуссии: нельзя показывать бездомных старух, дегенеративную молодежь и нищих ветеранов, не говоря, кто за это ответственен вообще как гарант конституции или что ответственно — как сложившаяся система политического управления. Показывая следствие, но не говоря о причине, мы транслируем полуправду, то есть неправду, то есть, попросту говоря, всех вокруг надуваем — намеренно или нет.

Вообще же, глядя на этот бесконечный парад ужаса, хочется встать на позицию самых ярых нацпатриотов и завизжать: сколько можно показывать плохое?! давайте уж лучше хорошее! Но здесь меня настигает интуитивное ощущение, что проблема совсем не в том, что показывают, а в том — как. Кажется, есть большой этический зазор между механизмами успешной работы телевидения и реальным влиянием, которое оно оказывает на жизнь страны. Дело, кажется, в том, что у нас в массмедиа, в принципе, не очень умеют говорить — неважно о чем. Разговоры о хорошем у нас скатываются в победобесие, разговоры о плохом — в галерею девиантных уродов. Малахов сам это, видимо, понимает, потому что в недавнем интервью «Медузе» говорит: «Просто в этом случае общество в этом кривом зеркале экрана увидело себя и других в себе. Вот это нужно обсуждать — насколько это опасно для психики зрителей, я бы сказал».

Так или иначе, если прочесть любое интервью Малахова, в котором заходит речь о его деятельности на ТВ, мы в какой-нибудь форме обязательно встретим его главную интенцию: привлечь внимание к конкретной проблеме, чтобы с ней разобрались. Собственно, в этом же интервью Малахов напрямую говорит: «У нас каждый эфир рассчитан на то, чтобы возбуждались уголовные дела и проводились расследования того, как и почему все произошло». И это, кажется, самый страшный вывод из существования таких программ на российском ТВ — «Пусть говорят» и его клоны стали главной метафорой России, существующей в режиме ручного управления. СМИ в демократическом обществе в своем проблематизирующем изводе существуют для того, чтобы указывать на системные проблемы страны, общества и государства, равно как и временами обращать внимание на частные случаи вопиющего беспредела. Программа Малахова же почти двадцать лет существует в ежедневном режиме индивидуального вытаскивания из болота за волосы (еще вопрос — насколько эффективного) каждого конкретного жителя села Подзалупино. Раньше нужно было написать письмо в «Правду», теперь — засветиться у Малахова, чтобы менты и чинуши хоть как-то начали шевелиться. А вместе с этим кажется, что не следует эту программу ставить ментам и чинушам в контрапункт, несмотря на лояльные интенции понимающего Малахова. Кажется, это все тухлые огурцы из одной лопнувшей бочки.

Из этого всего даже трудно вывести внятный вербальный вывод: с одной стороны, феномен социальных ток-шоу полезен для России, потому что показывает ей же ее лицо; с другой — выходит, что Россия это все смотреть правильно не научилась и все идет во вред; с третьей — почему мы вообще живем в такой стране, которая нуждается в подобных передачах, чтобы посмотреть на себя со стороны? И только чувство большого тревожного волнения я могу предложить в качестве итоговой эмоции текста: если за шестнадцать лет ежедневно произносимое «берегите себя и своих близких» с главного экрана в 2017 году оставляет нас в той стране, которую мы имеем, значит, все было зря и не так, и значит — все должно кончиться и поменяться.