«Дау. Наташа» показали на Берлинале. Порнография это или нет?
На Берлинском кинофестивале показали один из фильмов проекта «Дау» Ильи Хржановского, который запретили в России за «пропаганду порнографии». BURO. разбирается, что происходит в этой главе самого громкого и неоднозначного арт-проекта последних лет.
«Дау» Ильи Хржановского — не просто фильм, но эксперимент, мегапроект, о съемках которого говорили едва ли не больше, чем о готовом продукте (тем более, что видели его немногие). «Дау» готовили почти десять лет, снимали три года, для чего в Харькове построили специальный павильон — в итоге получилось более 700 часов материала, который смонтировали в несколько фильмов. «Дау» рассказывает о жизни советского физика Льва Ландау (его сыграл дирижер Теодор Курентзис) в закрытом советском институте, который работает над созданием ядерного оружия. Но линия Ландау, хоть и ключевая, но не единственная: в каждом фильме свои главные герои и сюжеты, отличаются они и художественно вплоть до того, что некоторые эпизоды в цвете, другие — черно-белые.
Размах проекта и амбиции Хржановского, вероятно, и стали причиной сложной прокатной судьбы «Дау» (теперь уже дважды). О «Дау» много говорили в прошлом феврале, как раз во время предыдущего Берлинского кинофестиваля, когда его начали показывать зрителям. Чтобы посмотреть его, надо было ехать в Париж, билеты в специально созданном пространстве (они назывались «визы») действовали ограниченное количество часов — за отведенное время зритель сам мог выбрать, какие фрагменты и в какой последовательности смотреть. Спустя год создатели Дау — уже цикла из десяти фильмов — подали на прокатное удостоверение в России. В результате Минкульт отказал четырем фильмам, в которых обнаружили «материалы, пропагандирующие порнографию».
Один из них — «Дау. Наташа» — и показали в основном конкурсе на Берлинале (в параллельную программу Berlinale Sресial вошел еще один эпизод — «Дау. Дегенерация»). Наташа из заголовка — буфетчица в институте, и то ли это проекция ожиданий, подстегнутых решением Минкульта, но с самого начала фильма в белом чепце и фартуке Наташи, мерещится что-то порнографическое. Секс в фильме есть. Половые органы, простите, хорошо видны — на пресс-конференции исполнительница роли Наташи ушла от ответа на вопрос, действительно ли на съемочной площадке был совершен половой акт. Но до секса показывают много будничных сцен — в буфет приходят сотрудники института и военные, они едят, обсуждают меню кафетерия и его сотрудниц. Наташа пьет со своей напарницей, потом ругается с ней. Физики устраивают вечеринку, веселятся, произносят тосты. При этом кажется, что актеры совсем не играют. Возможно, это и правда — они находились по несколько месяцев на съемочной площадке, вживаясь в роли. Камера, хотя иногда она даже нарочито следит за героями, при этом как бы и отсутствует — будто ты невидимкой ходишь среди обитателей института, подходя к ним, заглядывая к ним в лица.
Но первоначальный восторг от этой прозрачной оптики улетучивается. Не оставляет чувство, что фильм можно было раза в два без какого-либо ущерба сократить. И очень скоро понимаешь, что Хржановский — не Герман-старший, хотя явно хотел бы им быть. А порнография — и есть порнография: нагота в фильме очищена от интимности, ее и секса не стыдятся — вероятно, Хржановский так заявляет, что в тоталитарном режиме личного нет — человек (в том числе его тело) полностью принадлежит строю, стране.
Но довольно любопытно: обличая тоталитаризм, Хржановский пришел к тоталитарности искусства, которая оказалась не менее отвратительна — на экране не нагота, не обнаженка, а порнография, при этом какая-то бесстыдная порнография духа. В общем после просмотра внезапно хочется согласиться с решением Минкульта.
