Почему архитектор Томас Хизервик стал любимцем миллионеров (и миллениалов!)

Уроженец Северного Лондона Томас Хизервик максимально далек от стереотипного портрета суперуспешного архитектора. Этот моложавый, чуть неуверенный в себе мужчина возглавил бюро, в котором свыше 200 человек, стал фаворитом миллионеров и миллениалов и одним из тех, кого называют «starchitect». Может, он и не архитектор вовсе?

В его гардеробе отсутствуют черные водолазки и очки в роговой оправе. Он не производит впечатление сумеречного гения. На публике он выглядит взволнованным и даже смущенным, как будто ему неуютно от собственной успешности. Но за его скромностью, мешковатыми рубашками и прерафаэлитскими кудрями скрывается упрямый и амбициозный человек, способный уговорить заказчика на что угодно: хоть на строительство «лестницы в никуда» за 200 миллионов долларов, как это было с его проектом The Vessel в Нью-Йорке; хоть на музей современного искусства, ради которого в элеваторе на набережной Кейптауна вырезали атриум в форме кукурузного зерна. Глава датского бюро BIG Бьярке Ингельс рассказывал, как они совместно работали над штаб-квартирами Google в Калифорнии и Нью-Йорке: «Я видел его в действии — он почти гипнотизер».

Поцелуи от Хизервика

Разумеется, дело не только в обаянии. В первую очередь Хизервик невероятно талантлив. Его проекты — это аттракционы с равным содержанием физики и лирики. Они несут мощный поэтический заряд, но в их основу всегда заложены технические, а не декоративные решения. Из-за этого любое его здание выглядит как чудо — взять хотя бы арт-квартал Coal Drop Yards, открытый год назад в лондонском районе Кингс-Кросс. Главной его особенностью стали приподнятые «целующиеся» крыши: они образуют проход между двумя историческими зданиями. Этот архитектурный трюк оказался возможен лишь благодаря тому, что команда Хизервика сумела найти инженерное решение, при котором структура поддерживает саму себя, без опоры на колонны.

Вот другой пример с «поцелуем»: Хизервику нужно было спроектировать разводной мост, который в своем классическом виде казался британцу слишком грубым, так как наводил на мысли о переломанных коленях футболистов. Вместо того чтобы «ломать» красоту конструкции, он сделал ее гуттаперчевой: когда необходимо освободить проход для судов, мост выгибается в дугу до тех пор, пока его противоположные края не сомкнутся друг с другом. «Поцелуются», — уточнил Хизервик в своей лекции на TED. Когда он включил видео и показал, как это выглядит на деле, люди в зале восторженно захлопали в ладоши.

Шанхайское чудо

Его первый громкий успех связан с рекламой детской игрушки Play-Doh Mop Top, у которой при нажатии начинают «расти» пластилиновые волосы. Хизервик использовал эту идею для павильона Великобритании на «Экспо» в Шанхае. Темой Всемирной выставки стало будущее городов, и британец решил напомнить всему миру, что его соотечественники задали моду на городские парки и основали первый серьезный институт ботаники. На площадке размером с футбольное поле построили «храм семян», немедленно прозванный «волосатым кубом». В небольшом сооружении не было ничего, кроме торчащих во все стороны стеклянных трубок с 66 тысячами семян на кончиках. Сегодня павильон точно стал бы звездой инстаграма. Но и тогда, в 2010 году, его не оставили без внимания и признали лучшим среди 250 объектов «Экспо».

Семь лет спустя Хизервик совместно с Норманом Фостером представил в Шанхае еще один проект — теперь уже с акцентом на местную культуру. Окна трехэтажного Культурного центра в деловом квартале Пудун застилает фасад-вуаль из череды бронзовых трубок, которые могут менять положение в зависимости от задач. При ином месте и функции решение смотрелось бы странно, но здесь в нем можно без труда считать подвижность театрального занавеса, бамбуковые стебли, силуэт органа и другие отсылки к шанхайской культурной жизни.

 ИГРЫ С БИСЕРОМ

Детство Хизервика пришлось на 1970-е, когда в Британии господствовал брутализм. Угрюмые бетонные коробки не вызывали у Томаса эмпатии: они казались ему слишком большими и бездушными, особенно на контрасте с тем, чем занималась его семья. Прадед управлял маркой одежды Jaeger, бабушка разрабатывала дизайн текстиля для Marks & Spencer. Мама посвятила жизнь ювелирному делу и владела магазином бисера. Юный Томас проводил там много времени, перебирая бусины. Он мечтал, что его работа тоже будет связана с вещами, изготовленными вручную, и в первые годы карьеры занимался дизайнерскими объектами. После основания бюро в 1994 году он продолжал работать над мебелью и инсталляциями, но очень скоро перешел к зданиям, в которые пытался вернуть душевность.

На самом деле он не архитектор

Хизервик считает, что архитектор — это дизайнер, который работает в более крупном масштабе. Судит он, конечно, по собственному опыту: он никогда не учился на архитектора, зато получил магистерскую степень по дизайну мебели в Королевском колледже искусств. Там он познакомился со своим первым покровителем — легендарным популяризатором модернистской мебели и основателем сети Habitat Теренсом Конраном. Тот был очарован талантом и напором Томаса (которому пришлось бежать по пожарной лестнице, чтобы познакомиться с ним) и пригласил его работать над дипломным проектом в своем загородном поместье в Беркшире. Томас поселился в усадебном доме XVII века и соорудил бельведер из сотен пластин клееной березы. Впоследствии Теренс сравнивал молодого британца с Леонардо да Винчи и еще долго хранил работу в поместье.

Неудачные проекты

Со временем у Хизервика появлялись все более влиятельные патроны. В начале 2010-х Борис Джонсон — тогда еще мэр Лондона — попросил разработать дизайн двухэтажных автобусов Routemaster, а затем заказал дорогостоящий проект «зеленого» моста Garden Bridge через Темзу. Автобус был красивым, но бессмысленным: он обходился в два раза дороже прежней модели, а летом превращался в духовку на колесах из-за плохого кондиционирования. Мост обошелся налогоплательщикам в 53 миллиона фунтов, но так и не был построен. Последовали скандалы, но, несмотря на них, за Хизервиком закрепилось звание любимца магнатов и политиков.

Новогодняя елка за $200 000 000

Однажды в руки к американскому девелоперу Стивену Россу попала книга о выставке Хизервика в Музее Виктории и Альберта. Он пролистал ее и понял, что Томас — ровно тот, кто ему нужен для нового элитного квартала Хадсон-Ярдс в Нью-Йорке. Росс хотел построить там по меньшей мере аналог Эйфелевой башни — сооружение, ради которого люди съезжались бы со всего города подобно тому, как ходят смотреть на новогоднюю елку в «Рокфеллер-центре». «Мне нужна такая же „елка“, но 365 дней в году, окей?» — говорил он.

В ответ Хизервик сочинил общественное пространство, вдохновленное древними индийскими колодцами с зигзагообразными лестницами. Суть его идеи заключалась в том, чтобы вывернуть такой колодец наизнанку и приподнять его над землей, превратив в башню. Конструкция состояла из череды никуда не ведущих 154 лестниц и обошлась в 200 миллионов долларов. При всей безумности плана Росс согласился, что еще раз наталкивает на мысли о развитом даре убеждения у Хизервика.

Затмит ли The Vessel елку в «Рокфеллер-центре» — пока большой вопрос. Зато можно наверняка предположить, что эшеровская геометрия The Vessel уже загипнотизировала какого-нибудь крупного девелопера.