Театральное безумие по-русски: кому недодали на «Золотой маске»

Паблик «Мир счастливой женщины» продвигает в фейсбуке пост со ссылкой «Золотая маска для кожи вокруг глаз! Минус 10 лет за 5 минут». Это отличная формула для описания течения времени как в современной России вообще, так и на «Золотой маске». Иначе некоторые награды просто не объяснить. Так, главный приз в номинации «Драматический спектакль большой формы» в этот раз получила постановка Миндаугаса Карбаускиса «Русский роман» из театра им. Маяковского. На мой взгляд, резоннее было бы поместить этот спектакль в номинацию «Эксперимент», причем в специальной категории «Лучшая работа по деконструкции норм пожарной безопасности в современном театре». В этом спектакле стог сена стоит прямо рядом с печью, декорированной молочного цвета кафелем. Какое пространство для шуток про горящие спины врагов театрального критика Капитолины Кокшеневой!

Сцены из спектакля «Русский роман»

Время бежит стремительно. Многие уже успели забыть недавний скандал, который воспылал вокруг «Золотой маски» в 2015 году. Тогда премия затрещала по швам от засилья либералов, поэтому появилась необходимость скреплять фундамент у корней. Тогда изменилась схема набора экспертного совета премии: ранее формировавшийся исключительно силами СТД РФ, в этот раз совет пополнился людьми, продавленными Минкультуры. Известно, что с кадрами в министерстве туговато (родина направила реставрировать объекты недвижимости, а потом сама же и посадила), поэтому послали последний полк — людей, закаленных любовью к Александру Сергеевичу в исторических кринолинах.

Константин Богомолов и Кирилл Серебренников (со всем «Гоголь-центром» заодно) тогда отказались от участия в премии, из экспертного совета вышли несколько критиков, а почти сотня человек из профессиональной среды написали руководству СТД письмо с призывом распустить совет, на что, впрочем, никакого внимания не обратили. 19 апреля мы впервые увидели результаты работы премии в обновленном составе.

Главной интригой (если к «Маске» этот оборот вообще применим) стала судьба спектакля Тимофея Кулябина «Три сестры». В фейсбуке не было ни одного человека, который бы этот спектакль не любил: вероятно, Марк Цукерберг отдал приказ всех таких сумасшедших банить. Впечатляющий спектакль на жестовом языке, который никого не задевает, но всех умиляет и обращается к таким вечным ценностям, как любовь, сострадание, дружба (и показывает 62 способа выживания в русской провинции), к грандиозному расстройству профессиональной среды, не получил главный приз премии. В этом году в «Золотой маске» введена номинация за работу драматурга, а вот номинация «За лучшую работу по переносу на российскую почву европейского театра средней руки начала века», увы, не появилась. Остается надеяться, что такую категорию все-таки введут в следующем году, тем самым обеспечив Кулябина и его эстетически нейтральные спектакли «масками» на тысячелетие вперед. Пока же «Три сестры» отмечены специальным призом жюри за работу актерского ансамбля. Ровно такой же спецприз дали, к слову, и спектаклю Андрия Жолдака «По ту сторону занавеса». Кажется занятным, что спектакль этот, имеющий неизмеримо больше отношения к современному театру, чем все, что когда-либо делал Кулябин, в каком-то смысле основан (или как минимум имеет отношение) также на пьесе «Три сестры».

Сцены из спектакля «Три сестры»

Важнейшей номинацией при ее неизбежной маргинальности остается конкурс «Эксперимент». В этом сезоне жюри отдало этот приз спектаклю новосибирского театра «Старый дом» — «Снегурочке» Галины Пьяновой на оперу Александра Маноцкова. Этот спектакль действительно поражает, учитывая еще и место, где он поставлен: Новосибирск хоть и предельно театральный город, но в нем все же хватает зрителей, которые всерьез говорят «это не опера» и «это не Островский». Постановки, где звуки извлекаются с помощью стеклянных бус, тазов и целлофановых пакетов, а над головами зрителей машут горбылем, пока еще находятся за пределами понимания театралов. Этот же спектакль, к слову, абсолютно заслуженно получил приз за работу художника по костюмам в музыкальном театре.

Конкурс «Эксперимент», кажется, единственная категория, в которой удается обходиться без дипломатии и компромиссов, — в ней просто все спектакли хороши. Правда, это делает спорной победу «Снегурочки»: рядом стоит и «Театр post» Дмитрия Волкострелова, который год остающийся без приза, и Инженерный театр АХЕ, и «Язык птиц» Бориса Павловича, и спектакль Хайнера Геббельса в Электротеатре «Станиславский». Давайте посмотрим друг другу в нахальные русофобские глаза и зададимся вопросом: неужели любой спектакль любого российского режиссера может быть лучше того, что поставил Хайнер Геббельс? Ответы могут быть, конечно, разные, о чем ниже.

Сцены из спектакля «Снегурочка» 

Наряду с экспериментатором Геббельсом насмеяться вволю можно над «художником по свету» Робертом Уилсоном. Приз за лучшую режиссуру в опере получает Ричард Джонс за «Роделинду» в Большом, где исполнители передвигаются по сцене так, будто их покусал Иркин Габитов. С другой стороны, эта награда Уилсона вполне справедлива: что, как не свет, делает его театр таким? У него находятся храбрые поклонники, готовые перенимать зарубежный опыт: Роман Феодори с художником Даниилом Ахмедовым поставили музыкальный спектакль по Бабелю, в котором, как деликатно сообщается, они решили «исследовать язык Роберта Уилсона». Выглядит это предельно странно: в такой концентрации заимствования приемов это похоже не на оммаж любимому режиссеру, а на эксплуатацию чужой эстетики. Казалось бы, поставили и поставили, — но ведь и получили две «маски»: за лучший спектакль в категории оперетта/мюзикл и лучшую режиссуру в этой же категории. 

Сцены из спектакля Хайнера Геббельса  «Макс Блэк, или 62 способа подпереть голову рукой»

В фейсбуке и на смежных пространствах кипели страсти: демократическое крыло театральных деятелей и любителей упрекало жюри в недостаточной точности. Где-то на форумах «Литературной газеты», должно быть, сокрушались в противоположном направлении. Как справедливо отметил критик Антон Хитров, «если у вас бомбит, что ваши кандидаты остались без масок, вспомните, что эти спектакли даже не номинировались: "Кому на Руси жить хорошо", "Князь", "Твоя_игра". У меня все». Подкину дров для противоположной стороны: просто вспомните, что ни один спектакль Сергея Кургиняна из театра «На досках» не был даже просмотрен экспертами премии. До чего мы дошли?

Стоит проговорить очевидную вещь: чем более массовый характер носит продукт культуры, тем больше в нем компромиссов. Если бы на национальной театральной премии «Золотая маска» все награды уходили бы к Борису Юхананову, это была бы не национальная театральная премия, а «Сверло сезона». У каждого спектакля свои достоинства, за которые его следует награждать. «Русский роман», к примеру, никого не оскорбляет и не тревожит, он даже не заставляет зрителя ни о чем задуматься, кроме как о вечности. А в России надо жить вечно и о вечности думать — разве не душеполезно? Никакое жюри никогда не сойдется в том, какие достоинства важнее как сейчас, так и в целом, а поэтому к чему удивляться и упрекать?

Когда призы дают «не нашим», а так происходит со всеми и всегда, возникает большой соблазн обесценить премию и сказать: а зачем она вообще нужна? Ни в коем случае нельзя так думать про «Золотую маску»; во-первых, фестиваль важнее премии; во-вторых, это событие, которое привлекает внимание к самому феномену театра, причем театра — разного, а главное свойство современного театра в его неизбывном разнообразии. Это все трюизмы, которые стоит озвучивать в моменты всеобщего воодушевления и экзальтации: надо же, у нас есть большое событие, торжество театра как процесса и как явления, все остальное — нюансы. Неужели не хорошо?

Сообщается, что в этом сезоне количество показов в рамках конкурсной и внеконкурсной программы побило рекорды всех предыдущих лет — более 220 спектаклей. Тут можно написать, что это дает повод для оптимизма, а затем добавить, что большая часть из них — чудовищный ужас, а это уже повод для пессимизма. Главным представляется то, что российский театр находится в движении. Это движение разновекторное, но генерально все-таки вперед. Следует надеяться, что скоро российский театр обгонит российскую жизнь. Вот тогда заживем.