В фэшн-индустрии конструкторов еще называют «инженерами одежды». Они превращают идеи дизайнеров в лекала, переводят на язык производства их рисунки и мудборды. Мы поговорили с работниками индустрии об этой профессии — важнейшей, но недооцененной.
В идеальном мире дизайнер умеет конструировать сам. В 1930-х годах образцовым примером дизайнера-конструктора была Жанна Ланван: только со знанием женского тела и умением кроить можно было шить впечатляющие платья со сложными драпировками и широкими рукавами. Навыками конструирования владели Кристиан Диор, Юбер де Живанши, Пьер Карден. Александр Маккуин конструировал так же виртуозно, как и придумывал, — и был, по сути, закройщиком своих коллекций. Сегодня экспертиза в обеих профессиях встречается все реже: Раф Симонс, например, даже не рисует эскизы — он собирает файл с описанием идей, из которого ясно, какой силуэт, какую форму и какое настроение хочет передать дизайнер. Вирджил Абло, архитектор по образованию, сможет сконструировать скорее здание, чем костюм («Если бы я учился в фэшн-колледже, то изучал бы конструирование»).
Из актуальных сегодня дизайнеров прекрасными конструкторами считаются Готье и Марк Джейкобс, Читосе Абе из Sacai, которая работала конструктором в Comme des Garçons, и Демна Гвасалия, оттачивавший мастерство в ателье Maison Martin Margiela. Понятно, что ни один из них не делает лекала для всей коллекции, но ценные знания о том, как можно посадить плечо пиджака или нарочно сбить пропорции, точно расширяют кругозор и дают больше возможностей.
«Своим студентам я всегда привожу в пример Марка Джейкобса, — рассказывает Ирина Шакина, преподававшая конструирование в Британской высшей Школе дизайна. — На ютубе есть замечательный фильм, в котором после эскиза дизайнер делает лекала изделия, раскраивает из ткани и показывает лаборантам, как сшить вещь, — и все сам! Все эти этапы во время обучения должен пройти каждый, чтобы не придумывать ерунду — мягко говоря, невыполнимую для производства».
Поскольку владение профессией дизайнера и с художественного, и с инженерного ракурса вряд ли возможно, Ирина предлагает следующее: «В обязательном порядке вы умеете рисовать от руки — это даже не обсуждается. Дальше идете учиться дизайну одежду, потому что просто не представляете себя в другом качестве. Программа обязательно включает в себя конструирование-моделирование, технологию, маркетинг и далее по списку. По окончании учебы вы ищете себе конструктора — не просто хорошего профессионала, а единомышленника, человека с современным видением и хорошим вкусом. Как показывает опыт, совмещение дизайнера и конструктора в одном лице для начинающих специалистов бывает мерой вынужденной, но трудновыполнимой впоследствии — это физически невозможно и нецелесообразно».
Знать общие принципы построения и посадки изделия на фигуре Ирина считает обязательным. Также обязательно уметь моделировать из базовых лекал (лекала классических пиджаков, брюк, юбок — прим. BURO.), потому что это — один из способов создания нового дизайна: «Глядя только на лекала, можно придумать новые формы и линии. Диор, например, владел этим методом в совершенстве, его работы — результат прекрасного моделирования лекал».
Сестры Алиса и Юлия Рубан никогда не учились портновскому мастерству — но их коллекции интересны именно с конструкторской точки зрения: платье-тренч со съемным верхом, блузки с рукавами, меняющими форму, сарафаны, которые превращаются в юбку с большими карманами. Сейчас в ателье марки работают над сложным платьем с двумя запахами. Здесь шутят, что если никто не знает, как сшить определенную вещь, то именно ее дизайнеры никогда не отменяют, а «добивают до последнего». «Расход макетной ткани у нас зашкаливает, иногда на одно изделие строится по несколько образов. Пока наш внутренний рекорд — семь макетов на один кутюрный наряд», — комментирует Алиса.
Конструкторский штат Ruban — две молодые девушки, Наталья Быкова и Ольга Еркова, выпускницы РГУТиС и РосЗИТЛП. Среди самых сложных дизайнерских задумок, над лекалами которых им пришлось покорпеть, Наташа и Оля выделяют платье-тренч из сезона весна-лето 2019, а еще коллекцию, посвященную Модильяни с тренчкотом, собранным из кожаных вставок разной формы. Конструкторы работают с САПР — это сокращенное название «системы автоматизированного проектирования», то есть набор компьютерных программ для конструирования. Как объясняет Наталья, делается это в первую очередь для скорости.
«Скорость, математическая и геометрическая точность, качество исполнения лекал — то, что отличает САПР от ручного конструирования, — объясняет Ирина Шакина. — САПР не обучит и не поможет, если конструктор плох: это все равно, что посадить за руль не умеющего водить машину. Почувствовать фигуру и форму сначала можно и нужно только через ручное конструирование и моделирование. Учить студентов САПРу считаю лишней опцией — если только вы не технарь с инженерным образованием типа Бауманки или Архитектурного в прошлом. А конструктор сам почувствует, когда он к этому уже готов и ему без этого ну уже никак».
Колумнист американского Vogue Сара Мауэр тоже на стороне ручного конструирования. В своем инстаграме фэшн-критик призывает студентов и дизайнеров не списывать со счетов традиционную работу с лекалами, приводя в пример Маккуина, оттачивавшего свои навыки в ателье на Сэвил-Роу: «Никогда не верьте, если вам скажут, что скоро все будет конструироваться на компьютере или что компьютеры смоделируют все за вас: сегодня конструкторы — одни из самых востребованных специалистов».
Разговоры о востребованности профессии усиливаются еще и тем, что мест, где учат конструированию, становится меньше. Сара Мауэр говорит о том, что английские колледжи моды закрывают конструкторские студии, потому что считают, что в будущем студентам эти знания не пригодятся — все будут делать компьютерные программы. О похожей проблеме в России говорит Ирина Шакина: «К сожалению, с объединением ВУЗов и колледжей стало меньше возможностей учиться конструированию. Раньше в Колледже им. Моссовета был Факультет конструирования и моделирования, причем бюджетный. Так вот, в программе там был академический рисунок все три года обучения — сейчас факультет закрыли. Никто не идет, не хочет быть конструктором — все сегодня хотят заниматься дизайном».
Проблему нехватки специалистов на Экономическом форуме озвучивает Оксана Лаврентьева: «У меня в компании работают 300 человек, — сказала она. — Самое страшное не то, что к нам приходят дизайнеры-выпускники наших институтов, которые вообще ничего не умеют. Самое страшное — что сейчас нет заведений, в которых учат технологов и конструкторов». Дизайнеров, по словам главы «Русмоды», обучить в компании могут — были бы идеи. Но рук, которые дальше будут работать над изделиями, просто нет: «У нас два производства, и каждый человек на вес золота: новых людей негде брать, их нигде не учат. К тому же это не популярные специальности, никто не идет на них учиться — и факультеты закрываются».
Французский институт моды в Париже, к примеру, изящно привлекает внимание к недооцененной профессии: в сентябре 2019 года здесь запускают курс для креативных конструкторов. Слово «креативный» в названии модуля по задумке должен привлечь студентов, которые сегодня все больше хотят придумывать сами, и все меньше — превращать в лекала идеи других.
Принято считать, что конструкторы находятся в тени дизайнеров. Они не медийные личности: сможете назвать хотя бы одно имя конструктора брендов-гигантов? На бэкстейдже к ним не бегут с вопросом, как им удалось идеально посадить плечи. Не спрашивают о работе над лекалами многоярусных платьев. В больших домах дизайн-студии и конструкторские мастерские находятся в разных местах — иногда в отдельных зданиях, иногда в подвале. Общение конструкторов с креативным директорами минимально: в фильме об Александре Маккуине даже был фрагмент, когда в ателье Givenchy дизайнер поинтересовался, кто сделал эту вещь, он хотел познакомиться с мастером — ему ответили, что этому человеку запрещено заходить в студию.
«Хочу сразу прояснить: наш главный конструктор — не серый кардинал, а белый ангел модного дома», — начинает рассказ о своем конструкторе дизайнер Татьяна Парфенова. Вместе с Николаем Ивановичем Антоновым она работет почти тридцать лет — с 1993 года: и это совсем не тот случай, когда дизайнер не общается с конструктором. Татьяне Валентиновне нравится рассказывать, как Николай Иванович может не только сконструировать что угодно, но и отремонтировать, какой прекрасный он семьянин, и как он шил свадебное платье для будущей жены. По словам Парфеновой, эти инженерные мозги не боятся никаких задач. Парфенова, например, давно хотела сделать платье с рукавами из одной детали и непрерывного шва — такое даже представить сложно, не то что сконструировать. У Николая Ивановича платье получилось — в лекалах вещь представляет собой гигантскую улитку: зрелище кинематографичное.
Сегодня в модном доме Парфеновой работают три конструктора: они не пользуются компьютерными программами для конструирования, но даже в традиционной работе у них есть свои ноу-хау. «У Николая Ивановича есть конструкторское изобретение, которое мы даже запатентовали», — делится дизайнер. В чем оно заключается — секрет, но благодаря именно такому подходу к работе с лекалами, говорит Татьяна Валентиновна, ее клиенты удивляются, насколько хорошо сидят на них вещи марки.