Как награды и пресса влияют на карьеру художника

Алексей: У меня небольшой список наград. Одну из премий я получил за работу, сама суть которой в большей степени заключалась в постпродакшене. Потом я получил грант от «Архстояния». Вторая инсталляция очень похожа на первую, только это перевернутый черный лес. Все премии я получил за работы, в которых на первом месте — креативный процесс, а не сам результат, что очень важно. Помимо того, я участвовал в проекте «Ментальные дрова» в 2015 году, где в соавторстве с моим другом показывал перформанс про обустройство сибирского города. Он заключался в том, что в Красноярске мы организовали бесплатное такси, но воспользоваться им можно было только при условии, что ты прослушаешь лекцию о современном искусстве. Это был одновременно и веселый опыт, и сильный творческий заряд. Этот перформанс активно обсуждали, и так про нас узнало больше людей.

Артем: Важным этапом моей карьеры стала резиденция в Берне, но сначала стоит рассказать о гранте Музея современного искусства «Гараж». Грант представляет собой ежемесячные выплаты художнику, на которые он работает над своими проектами в течении года. Вместо того чтобы потратить эти деньги на собственную работу, я решил совместить свои выплаты со средствами мецената Дмитрия Волкова и арендовать заброшенное здание музея нижегородской интеллигенции в Нижнем Новгороде. Мы сняли его на четыре месяца за довольно внушительную сумму. Здание, объект культурного наследия, собирались сносить, чтобы расширять дорогу. Мы же постарались максимально его отремонтировать внутри, провели заново электричество, пригласили художников. В результате получился очень большой и важный для всех участников проект, получивший премию «Инновация» в 2017 году. Это не единичная выставка, но целое пространство, которые мы планируем развивать и дальше. Помимо того что мы создали что-то, имеющее художественную ценность, и стали известны новой публике, мы привлекли внимание к этому зданию. Конечно, сложно вывести здание из списка под снос, но шаги по его спасению уже предпринимаются. Что касается меня и других художников, то после выставки появился интерес к нашим фигурам, финансовые инвестиции, внимание со стороны различных СМИ, у которых, как правило, очень странные и тривиальные взгляды на современное искусство. Зато мы как художники учимся по-новому выстраивать свой диалог с журналистами и, таким образом, широкой аудиторией, находим новые способы работы и подачи своего творчества.

Оля, у тебя серьезный список номинаций и премий. Среди прочих ты получила премию Кандинского. Как ты думаешь, после этого твоя карьера серьезно изменилась?

Оля: Мне кажется, говоря о премиях, важно правильно классифицировать их, потому что есть непосредственно премии, но существуют также fellowship, стипендии, резиденции и все они по-разному влияют на карьеру. Что касается премии Кандинского, мне немного неудобно об этом говорить, но, как мне кажется, на меня она повлияла не очень сильно, потому что я уже всех очень сильно достала. Я часто шучу, что мне дали ее, потому что я уже всех достала и была абсолютно везде, участвовала в каждой выставке и подавала заявки на все премии. Хотя окружающие говорят, что она все-таки изменила меня, сделала серьезным художником. Премия Кандинского — это классно для начинающих художников, она помогает сделать свое искусство более узнаваемым. Но в случае со мной я сомневаюсь, что я кого-то очень сильно удивила.

Ты правильно заметила, что существует множество разных премий, резиденций и т. п. Какая из этих опций наиболее важна для молодого художника, к чему стоит стремиться?

Артем: Подавать заявки нужно везде. К сожалению (или к счастью), художник не может прийти с улицы. Все решает жюри. Гранты, резиденции, выставки и так далее — это большие возможности, большое внимание, а когда я в первый раз оказался на ярмарке Cosmoscow и был представлен на стенде галереи Artwin, а также был удостоен премии Credit Suisse – это дало мне очень большой точек. Что касается программ «Гаража», то в России это, пожалуй, главная институция, которая показывает, что молодой художник работает в верном направлении, представляет интерес для современного искусства и отвечает определенным требованиям. Это, конечно, стимулирует. Кстати, бывает так, что художники с опытом получают эту стипендию «Гаража» наравне с молодыми. Невозможно предугадать.

Алексей: Точно могу сказать, что сидеть тихо и не подавать заявок нельзя. Существует миф про такого гениального художника, который живет в своей мастерской и ждет, когда его откроют. Каким бы гениальным художник ни был, современная художественная практика устроена так, что подачи заявок на участие в разных мероприятиях составляют 50–60% успеха. Это часть рабочего процесса, и есть много проектов, которые направлены именно на продакшен. Причем один проект можно выдвигать на несколько премий, потому что он создается в несколько этапов и на каждом из них может участвовать в конкурсах.

А если говорить о международных грантах и резиденциях, есть у кого-то из вас мечта?

Оля: На самом деле, я не очень люблю формат резиденций. Они отнимают слишком много времени. Мне нравятся выставки — приехал, быстро все сделал, показал и поехал дальше. С другой стороны, я хочу погрузиться в эту историю, потому что резиденции помогают понять, в каком направлении ты хочешь дальше развиваться. И, конечно, это отличная возможность пообщаться с людьми из разных стран и культур, узнать, о чем они думают, вырваться на время из привычного контекста. Сегодня необходимо постоянно расширять границы, поскольку все так быстро меняется. Поэтому я рекомендую подавать заявки в заграничные институции. Для меня такой стал Фонд Иосифа Бродского. Правда, там все устроено так, что ты никуда не пишешь, тебя выбирают. В один момент кажется, что это друзья над тобой прикалываются. Приходит письмо, что фонд Иосифа Бродского выбрал вас и приглашает на полгода в Италию. Перелет, проживание, питание — все оплачивается.

В России все современное искусство сконцентрировано в Москве. Да, у нас есть прекрасный центр в Нижнем Новгороде, замечательный музей в Красноярске, но, по сути, того, что сильно влияет на твое CV, — всего ничего. Получается, что переходить на следующий уровень — значит выходить на международный уровень.

Европейские резиденции — хороший способ пообщаться с арт-экспертами. Я сам каждый год подаю заявки примерно в 90 резиденций. Хочется порадоваться, что у нас в России все-таки начали открываться резиденции. Например, «Заря» во Владивостоке. Насколько этот опыт отличается от европейского?

Оля: «Заря» — про глубину и вдохновение. Каждый человек, который живет в России, просто обязан съездить Владивосток, тем более что теперь там есть резиденция «Заря». Для художника это вообще должно быть местом номер один. Это что-то уникальное, и я очень благодарна «Заре» за то, что они согласились сделать мой проект. Для меня он ознаменовал новый этап моего духовного и творческого развития. В нем много воды, много гор и много простора.

Есть резиденции, которые предоставляют все условия: оплачивают перелет, питание, жилье, дают грант на производство, а есть такие, где тебе предоставляют мастерскую в потрясающем месте, но за нее нужно заплатить. Как вы относитесь к таким резиденциям и могут ли они что-то дать художнику?

Алексей: Плата от € 1 000 в Тоскане за неделю очень расслабляет и настраивает на творчество (сарказм). Боюсь, ни один из нас в таких резиденциях не был. Я понимаю, почему существуют эти места: есть обеспеченные художники, которые хотят приехать в определенное место, где есть оборудование и возможность пожить подальше от цивилизации, сосредоточиться на искусстве. У меня был похожий опыт — в резиденции в Архангельске я сам платил за все. Мне всегда был очень важен этот город и регион. Однажды я познакомился с куратором из Архангельска, которая в основном живет в Норвегии. Но мне казалось, что было бы неправильно, если бы она начала заниматься финансированием моей поездки, и я просто попросил ее помочь с организацией. Опыт общения с ней позже стал частью передвижной выставки «Большая страна, большие идеи» в рамках проекта «Москва», который объездил 13 городов.

Поговорим о влиянии прессы на карьеру художника. В Америке если о тебе написал известный арт-критик из The New York Times, то к тебе тут же выстраивается очередь, а твой арт-дилер сразу же повышает цены на твои работы. Так работает бизнес там, но у нас все по-другому. Вы помните первое упоминание своего имени в прессе? Есть ли в России издание, которое вы особенно цените и в котором хотите упоминаться чаще?

Артем: Изначально я занимался уличным искусством, а к современному искусству приблизился в 2014 году, я новичок во всем этом. В 2012-м мы с другими художниками выпустили ролик об атмосфере рисования на улицах Нижнего Новгорода. Я работал со СМИ в то время и решил сделать рассылку. Я очень обрадовался, когда один зарубежный сайт, посвященный современному искусству, отозвался, и мы договорились написать статью. Нам задали несколько вопросов, выложили интервью у себя на сайте. Для меня это много значило, потому что интервью было посвящено не просто субкультурному рисованию, но в принципе практикам современного искусства. И вот сейчас мы пишем книгу об истории нижегородского уличного искусства, и я ищу эту ссылку, но не могу найти. У меня уже были мысли, что я сумасшедший и всего этого на самом деле никогда не было.

Еще у меня есть странный и неожиданный опыт. Однажды к нам в Нижний Новгород приехал телеканал «Пятница», их проект вроде бы назывался «Вторая жизнь». Они сказали, что выбирают какого-нибудь обанкротившегося человека из Москвы, отправляют его в другой город, где он должен выжить на 1 000 руб. в неделю: найти работу, крышу над головой, еду. И этому человеку порекомендовали меня. Я оставил его у себя в мастерской на ночь. К нам часто приезжают разные люди, это совершенно нормально, мастерская открыта всегда. Потом оказалось, что этот человек — миллионер Дмитрий Волков, и он дал нам денег, которых хватило на аренду мастерской на целый год. Да и люди начали узнавать, аудитория расширилась. Люди стали подходить на улице и спрашивать: не актер ли я? Нельзя сказать что это очень хорошо.

Как вы думаете плохая рецензия в художественных журналах вроде The Art Newspaper может разрушить карьеру молодого художника?

Оля: Мне кажется, нет. Если честно, я бы хотела прочитать прям очень злую статью с хорошим анализом. Когда я делала сайт и создала раздел «Пресса», то долго не могла понять, что туда вообще можно вставить.

Артем: Аудитория таких изданий все равно маленькая. С «Артгидом» мы постоянно сотрудничаем. Как художник ты скорее используешь эти издания как качественную площадку, и уже потом, как пространство, где проходит дискуссия. Но, к сожалению, почти все издания пишут на том, что происходит в Москве, а я все-таки больше в Нижнем.

Алексей: Как мне кажется, в России очень не хватает конструктивной критики.