Максим Каширин: "Нынешний кризис — совсем другой"

Наш корреспондент Ксения Пономаренко, изучающая бизнес в Columbia Business School, в качестве «внеклассной работы» общается с влиятельными фигурами российской деловой индустрии. Новым собеседником Ксении стал основатель компании Simple Максим Каширин

Максим Каширин — опытный предприниматель и человек, который привил России вкус к хорошим винам. Бизнесом г-н Каширин начал заниматься еще в перестроечные времена, успешно миновал кризис 1998 и 2008 годов, стал вице-президентом влиятельной общественной организации малого и среднего предпринимательства «ОПОРА России», руководителем Комитета по вопросам торговли и Комиссии по алкогольной и винодельческой промышленности, а заодно обладателем престижных титулов — командор ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой», кавалер ордена «За заслуги перед Французской Республикой» и «Посол Белого трюфеля».

Вы в бизнесе не новичок. Как оцениваете то, что происходит в стране последние несколько месяцев?
Сейчас мы играем в такую игру: планируем свои расходы, но не знаем, сколько будет стоить доллар завтра, соответственно, не знаем, сколько будет стоить продукт и какие компании останутся на рынке. Легче всего сократить издержки, сложнее — выстроить новую коммерческую политику и заглянуть в будущее. Многие вопросы, ответы на которые могли бы пролить свет на то, как должен вести сейчас себя бизнес в России, остаются открытыми: что будет с ценами на нефть, как будет развиваться ситуация на Украине, как будут реагировать на все эти процессы правительство и ЦБ. В любом случае я смотрю на ситуацию спокойно, у всякого кризиса есть свои возможности. Есть шанс реализовать свои преимущества, изменить сложившиеся стереотипные коммерческие и иные подходы.

В 98-м году у нас вообще не было отгрузок. Все моментально обрушилось. Кризис случился в августе, и только в октябре мы восстановили продажи. Весной постепенно начались улучшения, а осенью 1999 года продажи пошли полным ходом. Нынешний кризис совсем другой — полагаю, понадобится от 3 до 6 месяцев для того, чтобы четко увидеть рынок и новую экономику.

У вас в компании существует туристическое направление. Как считаете, оно будет пользоваться спросом в ближайшие годы или о гастротуризме стоит забыть?
Все не так драматично, как, например, в 1998 году, когда «заснул — было 6 рублей, проснулся — стало 21 рубль». Сейчас ситуация другая: от 33 рублей мы постепенно приехали к 60—65 рублям, резкий скачок был только в самом конце. Сегодня зарплаты в долларовом эквиваленте потеряли гораздо меньше, чем тогда. Но, с другой стороны, и цены были совсем иными, не было потребительских кредитов, не было вот этого ужаса, который есть сейчас.

Резюме следующее: пугаться не надо, все вернется. Я предполагаю, что те страны, которые хотят принимать наших туристов, понизят цены или разработают специальные предложения. Европа уже поняла, что нет больше русских с толстыми кошельками. И слава Богу! Из-за нас везде все стало очень дорого. Так что кризис — это неплохо. Он заставляет переосмыслить ценности. Единственное, чего я опасаюсь, — это то, что произойдет отделение России от мира. Но я надеюсь, что до этого не дойдет.

Ваша продукция уже подорожала на 25 %, это так?
Не совсем так. С 1 апреля по 1 декабря 2014 года мы не меняли цены. Потом запланировали корректировку в 2 этапа: частично успели поменять цены 1 декабря 2014 года, а второй этап запланировали на 15 декабря (понедельник). В пятницу заранее сделали внутренний перерасчет по курсу примерно 65 рублей за евро (а были мы на уровне 52 рублей). В понедельник мы делаем этот курс рабочим и — шарах! Случился резкий обвал рубля. Нам пришлось приостановить поставки, чтобы осмотреться 2—3 дня и понять, как будет развиваться ситуация дальше. Я считаю, что лучше вовсе не продавать товары, которые чего-то стоят, чем раздавать их бесплатно или по необоснованно завышенным ценам. Если этот товар ликвиден, как в нашем случае, и у него нет срока годности, лучше переждать. Продавать в минус мы всегда успеем.

Сегодня мы работаем по внутреннему курсу, который фиксируем на своем сайте, — в интересах клиентов он сознательно ниже курса ЦБ РФ. И если курс рубля пойдет вверх, то мы будем снижать цены. 

«Европа уже поняла, что нет больше русских с толстыми кошельками. И слава богу! Из-за нас везде все стало очень дорого».

При таком развитии событий какая категория вина будет популярна?
Дешевая и очень дорогая. Люди с высоким уровнем дохода, для которых дорогие и хорошие вина являются частью рациона, будут покупать их и в кризис. А средний сегмент будет отсутствовать. Целевая аудитория этой категории либо уйдет вниз, либо вообще перестанет покупать вино.

Давайте вернемся в ваше прошлое. Расскажите о том, как вы смогли создать такой успешный и красивый бизнес несмотря на все сложности.
В конце 1990 года я понял, что мне надо бросать аспирантуру, потому что моей стипендии в 130 рублей хватало максимум на пару дней. По идее, надо было уезжать, но кому я тогда был нужен на Западе? Это сегодня там готовы принимать наших специалистов — мы доказали, что можем и умеем. В итоге я начал заниматься всем подряд — никакого начального капитала не было, разумеется. А что может делать человек, у которого денег нет? Только перепродавать.

Если говорить про винный бизнес — он не был создан с нуля. Я начинал с торговли компьютерами, факсами и ксероксами. Когда не хватало денег, «бомбил» на машине. В 22 года у меня уже был ребенок, мне нужно было кормить семью. То есть вся эта советская и постсоветская активность прошла через меня. Поэтому я знаю цену каждой копейке.

Но в определенный момент мне захотелось построить действительно системный бизнес. При наличии лицензии ЦБ тогда еще разрешал продавать товары в условных единицах, и я решил открыть валютный магазин. Пришел в один банк с бизнес-планом, который был сделан просто — на 3 листочках, получил деньги. Так появился продуктовый супермаркет на Ленинградке. В какой-то момент я понял, что очень хорошо продается алкоголь, — он составлял около 40 процентов всей выручки. И по стечению обстоятельств в то же время я познакомился с Анатолием Корнеевым через одного своего покупателя, который ходил ко мне каждый день. До этого Анатолий работал в компании, которая поставляла вина в СССР для Внешпосылторга, магазинов «Березка» и для обслуживания иностранцев. Мы встретились, поговорили и начали работать вместе. С этого все и началось.

Вином я стал заниматься по трем причинам. Во-первых, это довольно эстетский бизнес, что мне всегда очень нравилось. Во-вторых, я понимал, что в стране вином никто, кроме меня, в ближайшее время заниматься не будет, — это не очень быстрый по оборачиваемости рынок и не супердоходный, к тому же требует достаточно глубокого знания истории, культуры и языков. В-третьих, я знал, что нигде в мире у виноделов нет своих дистрибьюторских структур, на всех рынках вина продаются через локальных игроков. И тогда уже было понятно, что вместе с Россией, которая в то время находилась в самом низу своего экономического состояния, будет развиваться и качество жизни населения: появятся новые рестораны, новые гостиницы, а у людей появится возможность больше путешествовать. То есть мы находились в выгодном положении.

В кризис 98-го мой супермаркет умер. Я перепрофилировал его в магазин детского питания, но это было неинтересно и неприбыльно. А вот винный бизнес начал расширяться — в 2000 году я стал понимать, что надо сворачивать все лишнее и концентрироваться на вине.

«я понимал, что в стране вином никто, кроме меня, в ближайшее время заниматься не будет, — это не очень быстрый по оборачиваемости рынок и не супердоходный...»

Вы занимаетесь благотворительностью и организовали красивый проект под названием «Белый трюфель». Расскажете об этом?
В 2006 году по рекомендации ведущих винодельческих семей Пьемонта ассоциация коммуны Гринцане-Кавур (итал. Grinzane Cavour) наградила меня титулом «Посла Белого трюфеля» за продвижение пьемонтской эногастрономической культуры. Эта премия, как правило, присуждается только лучшим поварам мира, часто награжденным звездами Michelin, которые продвигают эногастрономическую культуру Пьемонта в мире. Я растрогался и воспринял это как аванс. А чтобы оправдать доверие, придумал благотворительную историю под названием «Белый трюфель». Уже несколько лет подряд мы организуем платный эногастрономический ужин с лучшими винами Италии, прекрасными блюдами, приготовленными лучшими поварами Москвы. Вина, трюфель, изысканные блюда — все это бесплатно, так как основная задача проекта — собрать средства для лечения тяжелобольных детей из разных регионов России. Чтобы стать гостем ужина, нужно купить билет — таким образом наши друзья, клиенты и партнеры могут поучаствовать в общем важном деле и направить деньги на благотворительные цели.

Сначала мы работали с разными фондами, потом остановились на «Линии жизни». И за 8 лет собрали более 20 миллионов рублей и помогли более чем 80 детям из разных регионов России. Я очень рад, что благотворительный ужин «Белый трюфель» стал достаточно заметным событием в жизни Москвы. Его многие ждут и заранее бронируют билеты.

Напоследок хочу попросить вас дать рекомендацию всем желающим начать бизнес, связанный с виноделием в России.
У нас частными инвестициями сложно построить винодельческий бизнес с нуля — нужна поддержка государства. К тому же это не быстрый бизнес. Даже если у вас в распоряжении оказались виноградники, скорее всего, они все были посажены в советские времена и их все нужно выкорчевывать или пересаживать, потому что тогда не учитывались почвенно-геологические факторы. Если сейчас все делать по правилам, то первый оборот случится только через 7—8 лет. Представляете, сколько денег и энтузиазма вам понадобится? Это невероятные инвестиции. Почему на Западе рождается так много хозяйств? Потому что на Западе многие владельцы отдавали свои владения в управление известным винным домам. А когда в их семьях рождались дети, им давали соответствующее образование. Таким образом, сейчас поколение сорокалетних разбирается в вине лучше многих специалистов и может управлять собственным хозяйством без вмешательства крупных домов. К тому же в Европе государство выделяет деньги виноделам.

Если же говорить про импорт вина в Россию, то на этот рынок могут зайти компании, которые готовы к большим инвестициям и имеют соответствующую команду специалистов. Когда мы все начинали, не было такой конкуренции, были абсолютно другие экономические условия, все было проще.

Вы верите в крымское вино?
Верю. Это уникальная природная зона с большими перспективами. Но то состояние, в котором сейчас находится большинство виноградников в Крыму, никак не соответствует потенциалу этих терруаров. Чтобы все восстановить и привести в порядок, потребуются годы — это огромный национальный проект. Крымский регион больше французского Бордо, частными инвестициями этот проект не поднять, здесь государство должно серьезно и грамотно участвовать. Но кто сейчас туда пойдет?! Как только вы переступите границу, вы сразу попадете под санкции, поэтому все ждут, что будет дальше. Я надеюсь, что уже через 2—3 года в Крыму что-то начнет в этой части серьезно меняться, а первые настоящие итоги мы сможем увидеть через 10—15 лет.